Я возвращаюсь за тобой

– Это не ты виновата, мама, – убеждал ее Робби. – Эта девушка сама перебегала улицу, не глядя по сторонам.

Второму электрошоку удалось синхронизировать сокращения миокарда, заставив сердце снова заработать нормально, а кровь – начать циркулировать.

– Удалось, – проговорил Рико с широкой улыбкой. – Заработало!

– И что теперь, медаль тебе за это выдать? – огрызнулась докторша. Она наложила девушке шейную шину и крикнула: – Грузите ее и предупредите приемное отделение!

Чего порой достаточно для смерти… Несколько секунд невнимательности, и – несчастный случай. Чего порой достаточно для жизни… Несколько электрических импульсов, и сердце вновь начинает работать.

Рико и Пит заботливо уложили Джесси на носилки и поместили их в машину «Скорой помощи».

– Куда вы ее повезете? – спросил Итан.

– В Сент-Джуд, – ответил Пит, заводя двигатель. – Это рукой подать.

Первым порывом Итана было сесть в свою машину и ехать за ними, но тут толпа начала расходиться, и он заметил такси с округленными формами, припаркованное на тротуаре.

Опершись на капот, гигант-чернокожий с одним незрячим глазом курил сигарету, глядя прямо на него.

* * *

– Боже мой, во что вы играете? – резко спросил Итан.

– В игру Жизни и Судьбы, – ответил таксист.

Движение понемногу восстановилось.

– Отвезти вас? – предложил Кертис Нэвилл, открывая дверь своего старого «Чекера».

– Да идите вы ко всем чертям!

– Садитесь, мы будем в больнице через пять минут.

– Я вас не боюсь, – предупредил Итан, располагаясь на сиденье.

– Я знаю, единственный, кого вы по-настоящему боитесь, это – вы сами.

Итан оценил замечание, но и мысли не допускал, что в нем есть хотя бы доля правды.

Кертис вел машину быстро, не заботясь ни об ограничении скорости, ни о правилах дорожного движения, как если бы эти правила его не касались.

– Вы думали ее спасти, отобрав у нее оружие?

– Я ее спас, – возразил Итан.

Кертис склонился, чтобы убавить звук допотопного приемника K7, из которого звучал ритм-энд-блюз времен «Мотаун»[47].

– Есть одна вещь, которую вам надо понять, Уитакер, – вы можете переживать этот день хоть миллион раз, но вы никогда не сможете ее спасти.

– Потому что такова ее судьба, правильно?

– Мне кажется, это очевидно: ход вещей от нас не зависит. И пытаться его изменить – это все равно что сражаться с ветряными мельницами.

– Однако я пока доказал противоположное, разве нет?

Кертис не стал спорить, ограничившись замечанием:

– Несчастье людей часто проистекает из их отчаянных попыток воздействовать на то, что от них не зависит.

– Это все тот же каталог ваших стереотипов и цитат. И где вы это только откопали?

– В книжке, которую недавно прочитал, – признался Кертис и, порывшись в бардачке, достал переплетенный сборник. Продолжая вести машину, открыл книгу на странице с загнутым углом. – Вот, к примеру, что вы об этом скажете: «На самом деле у нас нет иного выбора, кроме как принимать то, что посылает нам судьба, даже если речь идет о болезни, горе или о смерти». Или вот: «Единственная вещь, которой мы действительно владеем, это – то, как мы реагируем на события, которые нас затрагивают».

Итан знал эти фразы наизусть.

– Или вот еще, – закончил Кертис: «Научить жить – это значит научить быть свободным. А быть свободным – это значит согласиться с тем, что все должно оставаться таким, каково оно есть».

Он протянул книгу Итану. На обложке был напечатан его портрет: белоснежные зубы, голубые глаза, обработанное в фотошопе лицо.

– Вы знаете правду, поскольку она содержится в ваших же книгах, – констатировал Кертис, останавливая машину на стоянке больницы. – Но применять эти принципы к собственной жизни – это совсем другое дело, не правда ли?

* * *

Итан хлопнул дверью такси, даже не дав себе труда что-то ответить.

Он вошел в приемный покой «Скорой помощи», который был ему уже хорошо знаком, так же, как и местная работница с прической «львиная грива», у которой он справился о молодой пострадавшей, которую только что привезли.

Она направила его в травматологию, где Шино Мицуки готовился к тому, чтобы войти в оперблок. Врач, казалось, не удивился приходу Итана. Во всяком случае, у него не было времени, чтобы о чем-то расспрашивать. Девочка, которую он собирался оперировать, была в ужасном состоянии: вывих бедра, переломы ноги и ребер, разрыв кишечника…

– Я боюсь главным образом кровоизлияния в мозг, – признался он, – гематомы, кровотечения или опухоли. Не говоря об ушибах спинного мозга.

У Итана оставалось еще несколько вопросов, но хирург исчез в операционной. С тяжелым сердцем он рухнул на стул и обхватил голову руками. Он понимал, что операция будет долгой и что от него тут нет никакой пользы.

Он чувствовал себя совершенно убитым и полностью деморализованным. Когда-то, еще в Сиэтле, он учился на медика. Потом бросил, но того, что сказал Мицуки, было достаточно, чтобы понять, что шансы девушки ничтожны и даже в самом лучшем случае осложнения могут быть очень и очень тяжелыми. Он на миг закрыл глаза. И тут, точно взрыв, перед глазами встала картина – Джесси в инвалидной коляске, слюна изо рта и остекленевший взгляд.