Я возвращаюсь за тобой

Там он несколько минут жадно дышал полной грудью, утешая себя верой в чудодейственные свойства солнца и соленого ветра. Мигрень отпустила, лихорадка немного отступила. Почувствовав, что приступ проходит, он пошел к маленькой парковке.

– Добрый день, мистер Уитакер, – поприветствовал его портовый охранник.

– Добрый день, Фелипе.

– Что случилось с вашей машиной? Она…

– Да, я знаю, она не в лучшем виде.

Вид «Мазерати», израненной и побитой – та же помятая дверца, тот же пропоротый радиатор, та же сдутая шина, – погрузил Итана в угрюмую задумчивость: это бесконечное возвращение, абсурдное и утомительное, было еще и страшным.

– Я ее немного испортила. Надеюсь, что вы не захотите мне…

Он повернулся на звук ласкового голоса и понял, что таинственная рыжеволосая девушка шла за ним всю дорогу от яхты. Красивая и стройная… Она была завернута в постельное покрывало с орнаментом византийской мозаики, закрывающее ее от груди до коленей. Волосы цвета ржавчины полыхали вокруг нее словно языки пламени, создавая уди вительное ощущение, что она сошла с полотна Климта.

Итан с сомнением посмотрел на нее.

– Вы меня не узнаете? – спросила она, почти забавляясь.

– Нет, – признался он.

Она надела солнечные очки, что не позволяло посмотреть ей в глаза.

– Две тысячи долларов за ночь! – сказала она, протягивая ему купюры. – Я знаю тех, кого бы это просто оскорбило. А я воспринимаю как комплимент…

Итан смущенно взял деньги, не переставая спрашивать себя, кто же такая его загадочная собеседница.

Наконец она сняла очки, и он увидел ее глаза. Если бы из всех его талантов у него оставался только один, то это наверняка была бы способность «видеть людей насквозь», определять характер тех, с кем он встречается.

У нее были очень темные карие глаза, печальные и умные. Привлекательная улыбка, спокойная уверенность в себе, но где-то таилась тщательно скрываемая слабость, какое-то расстройство, и это делало ее красоту, и так лишенную всякой искусственности, пугающе настоящей.

– Просто представьте, что я вешу на тридцать кило больше, – с вызовом бросила она.

Сбитый с толку, Итан изо всех сил пытался вспомнить ее, но память отказывала. Если бы он встречался с такой женщиной, то уж точно ее не забыл.

Вдоволь насладившись его замешательством, та инственная незнакомка решила подбросить ему подсказку:

– Вы вернули меня самой себе, доктор, вы помогли мне обрести свободу.

Итан прищурился. Она назвала его доктором, значит, это бывшая пациентка.

– Морин!

Морин О’Нил – она была одной из первых его клиенток, когда он открыл практику в Гарлеме. Он вспомнил ненавидевшую себя ирландку, страдающую от лишнего веса и чудовищно одинокую, которая работала маникюршей в одном из бесчисленных косметических салонов квартала. Привлекательная девушка, но с огромным набором комплексов. Она подсела на оксикодон[61] и все плотнее замыкалась в своем внутреннем мире, мрачном и полном страдания. Он помог ей бороться с зависимостью и поддержал в поиске своего пути. Но однажды без всякого предупреждения она перестала посещать сеансы, и он вынужден был признать лечение неуспешным.

– Я путешествовала, – объяснила она. – Побывала в Азии, потом в Южной Америке. Вы были правы: нужно начать жизнь с чистого листа, нужно набраться смелости открыть в себе те силы и способности, о которых ты и не подозревал.

– Я помню, вы тогда рисовали.

– Да, я продолжила этим заниматься, и, когда вернулась из Перу, в «Тиффани amp; К°» заинтересовались моей работой, это была линия украшений по мотивам искусства инков.

Он посмотрел на нее с глубокой нежностью, ошарашенный подобной метаморфозой. Трудно было пове рить, что депрессивная, закомплексованная девочка, которую он когда-то знал, так расцвела и превратилась в эту восхитительную женщину, стоящую перед ним.

– Всем этим я обязана вам. Вы были терпеливы, не осуждали меня, бились со мной, когда я была совсем слаба.

– Я не сделал ничего особенного, – пожал плечами Итан.

– Вы сделали самое важное: вы были первым, кто увидел во мне что-то хорошее. Каждый раз, уходя от вас, я уносила с собой крупинку вашего расположения и дружбы, которые копила по зернышку в своем сердце. Вы убедили меня, что на дураков не надо обращать внимания, убедили в том, что во мне есть сила, которая только и ждет своего часа.

– Тем не менее в один прекрасный день вы перестали ко мне ходить.

Она нежно посмотрела на него.

– Я думаю, вы прекрасно знаете, почему я больше не приходила. Как это называют в психоанализе, когда пациент влюбляется в своего психолога? Перенос эмоций?

Он не ответил, и какое-то время они оба молчали.

– Вы научили меня уважать себя, Итан… – Она замялась, но потом продолжила: – …Но, судя по тому состоянию, в котором вы были вчера, вы не очень бережете себя. И мне больно это видеть.

Немного удивленный, Итан почувствовал, что пришло время поговорить начистоту.

– Вчерашнего вечера я совершенно не помню.

– Неудивительно: я подобрала вас мертвецки пьяного в туалете «Клуба 13».