Я возвращаюсь за тобой

Итан почувствовал, как учащенно забилось сердце. Лоб покрылся испариной, спина стала влажной от холодного пота, а ладони похолодели. Трясущимися руками он пустил запись дальше. Собеседник сидел к камере спиной, правда, несколько раз он повернул голову, но этого было недостаточно, чтобы разглядеть его лицо. Разговор длился около четверти часа. Судя по смене кадров, было очевидно, что камера не снимала беспрерывно. После разговора его собеседник, которого разглядеть так и не удалось, вдруг пропал, в то время как Итан оставался в поле зрения камеры. Он находился в клубе еще больше получаса. Наконец он увидел, как вываливается из «Клуба 13», опираясь на руку Морин, в состоянии очевидной невменяемости.

И все.

Раздираемый волнением и страхом, Итан снова просмотрел запись. Уткнувшись в экран, он пытался рассмотреть лицо своего убийцы, увеличивая изображение. Мужчина это или женщина? Несомненно, мужчина, хотя с уверенностью сказать все же нельзя. Встречались ли они прежде? На эти вопросы не находилось ответа, потому что все было нечетким, расплывчатым, изображение лица, и так наполовину скрытое капюшоном, было искажено.

– Ты знаешь этого типа? – спросил он Гюнтера, показывая на экран.

– Первый раз вижу. А ты что скажешь, Ромульд?

Гаитянин покачал головой.

– Он был здесь вчера вечером, мистер Уитакер. Вы сами попросили меня его впустить.

Совершенно растерявшись, Итан потер глаза. Ситуация снова расплывалась. Одна часть истории прояснялась, но возникала другая, еще непонятнее предыдущей.

Он вышел из клуба и пошел по Джейн-стрит, все еще раздумывая о том, что только что узнал.

И что ты теперь будешь делать?

На каком фронте вести бои и какова должна быть стратегия? Он помассировал виски, с досадой признав, что мигрень возобновилась, да и температура, судя по всему, снова повысилась. Он порылся в карманах, пытаясь найти хоть что-нибудь: таблетки, никотиновую жвачку… Но ни одного из любимых средств спасения с собой не оказалось.

Сев на мотоцикл, он понял, что забыл шлем и очки на террасе «Клуба 13», но возвращаться не захотел.

Какой смысл принимать меры предосторожности, если судьбой уже все предрешено?

Как можно стремиться избежать худшего, если избежать его все равно невозможно?

Из мрачной задумчивости его вывел звонок телефона. Продюсер NBC была явно обеспокоена его опозданием. Некоторое время он обдумывал заманчивую возможность пойти на передачу и на этот раз повести игру по своим правилам, обратившись напрямую к Селин и Джесси, но вдруг понял, что не знает, что им сказать. Так что он отказался от этой мысли и просто не ответил на звонок.

Он нажал на сцепление, включил передачу и некоторое время слушал рокот мотора. Потом, как смерч, понесся на юг.

Совершенно беззащитный, он мчался на полной скорости, дразня и искушая судьбу. День только начался. Если он не сможет докопаться до правды, то подождет, пока правда сама не придет к нему. Сейчас он готов посмотреть ей в глаза.

Но разве можно всего за один день исправить ошибки целой жизни?

28 Для нее

В одиночку мы идем быстрее, вдвоем – дальше.

Африканская пословица

Манхэттен, сегодня

Суббота, 31 октября

Меня зовут Джимми Кавалетти, мне 38 лет. Я сижу в поезде, который везет меня на Манхэттен.

Вчера вечером моя дочь не вернулась домой. Я ждал ее до двух часов, а потом взял машину и об шаривал улицы Бостона весь остаток ночи. Я ее не нашел. Она ушла, и это из-за меня. Я ранил ее, я ей солгал.

Я прижимаюсь лбом к стеклу, на котором блестят отсветы утреннего солнца. Мне холодно. Жгучая слеза катится по моей щеке и падает на мозолистую руку. Чтобы никто не заметил, что я плачу, я закрываю глаза и позволяю воспоминаниям вихрем закружиться в моей голове.

* * *

Апрель 1993 года

Я склоняюсь над колыбелью, чтобы посмотреть на крошку, которой всего несколько часов, и изумляюсь, какая же она маленькая. Новорожденные – я уже видел их множество, но об этом ребенке мне хочется заботиться.

Окажусь ли я на это способен?

Май 1993 года

Мариса взяла несколько книг в библиотеке: «Руководство для начинающих родителей», «Как воспитывать ребенка?», «Что делать, если ребенок плачет?». В промежутках между кормлениями, пакетами памперсов и походами к педиатру она говорит, что это невозможно, что ее уже «достал» этот карапуз. Мне же, напротив, все это кажется таким естественным и таким гармоничным.

И я скрываю, как я счастлив.

Рождество 1994 года

Снег завалил Бостон. В доме собачий холод. Обогревательный котел отдал богу душу уже несколько дней назад, а у нас нет денег его заменить. Мы с Марисой и ребенком укутываемся в одеяла. Мне стыдно, и я весь дрожу от бешенства.

Июнь 1995 года

Я сжигаю все фотографии Итана. Я выбрасываю его документы, я отдаю его одежду в одну ассоциацию, а книги – в библиотеку. Я хочу стереть любой след его присутствия. Я хочу изгнать его из нашей жизни.