Я все еще здесь

Девица обиделась, хотя я сомневался, что она поняла мои слова. Судя по всему, она не привыкла, чтобы ее так откровенно отшивали, но я был совсем не расположен к знакомству.

Наверное, она каким-то образом передала окружающим сигнал, а может, сделала свое дело пустая подставка на видном месте, но до появления Жюльена никто меня больше не тревожил. Пришел он почти в восемь. Его волосы были запорошены снегом.

– Ну и погодка! – воскликнул он, садясь напротив меня.

– Подумаешь, снежок, – сказал я.

– Да, но холод собачий! – ответил он, стаскивая вязаную шапку.

– Не говори…

Жюльен снял куртку и знаком подозвал официанта, чтобы заказать пиво. Я поднял свой стакан с остатками грушевого сока, и бармен кивнул, показывая, что понял.

– Ну, так что стряслось? – очень серьезно спросил Жюльен.

– Ничего нового. Среда.

– А, ездил к брату в больницу? Но ты же и в другие дни туда ездишь?

– Точнее говоря, вожу мать.

– По-прежнему не желаешь его видеть?

– По-прежнему.

– Тогда что не так?

– Почему ты спрашиваешь?

– Слушай, Тибо, на тебе это написано крупными буквами. Кроме того, если бы ничего не случилось, ты не стал бы звонить мне в шесть вечера. Ты ведь знаешь, что в среду вечером с Кларой сижу я.

– Кстати, как Клара? Надеюсь, я вас с Гаэль не слишком напряг?

– Не волнуйся, Гаэль спокойно с ней осталась. А Клара в полном порядке. Здорова, детский врач говорит, ребенок в прекрасной форме. Ты как, еще не раздумал быть ее крестным?

– Конечно нет. Она у вас прелесть! Ни за что не откажусь! Если так дальше пойдет, кончится тем, что я на ней женюсь.

– Ха! – фыркнул Жюльен. – Ладно, значит, у тебя появилась девушка?

– Нет. Хотя… Может быть. Но это совсем не то, что ты думаешь.

– А что тогда?

Я поставил стакан на стол и откинулся на спинку стула.

– Одна девушка, ее друзья, мой брат, полиция, куча проводов, жасмин и поездки в больницу.

– Стоп-стоп-стоп! Погоди, я ни черта не понял.

Подошел официант с пивом и бутылкой грушевого сока. Мы поблагодарили его, и я налил себе сока. Пролил немного на стол и кое-как вытер.

– А теперь еще раз и по порядку, хорошо? – попросил Жюльен.

– Ага… Сейчас.

Руки у меня были в липком соке, и я полез в сумку за платком. С тех пор как я стал возить мать в больницу, у меня всегда при себе запас.

– А случилось со мной вот что.

И я рассказал ему, что произошло днем, когда я забрел в чужую палату. Жюльен терпеливо слушал. Я договорил, но он продолжал молча глядеть на меня.

– Что скажешь?

– А что ты хочешь услышать? – ответил он. – Ну, занятная история.

– Занятная? Не сказал бы.

– Ну, любопытная, если тебе больше нравится. Мне другое интересно – почему тебя это так взволновало? Ну, ошибся палатой, с кем не бывает!

Жюльен ждал объяснений. Сейчас я выскажу мысль, которая последние три часа вертелась у меня в голове, не давая покоя.

– Скажи, почему мне хочется поменять местами эту девушку и моего братца?

Жюльен был озадачен. Я увидел это по его глазам.

– Ты хочешь, чтобы она очнулась, а твой брат лежал в коме?

– Именно.

– Ты сам прекрасно знаешь почему.

– Нет, не знаю.

– Брось, Тибо. Ты до сих пор в ярости, что твой брат сбил двух девочек. И, честно говоря, никто не может тебя за это упрекнуть. На твоем месте я чувствовал бы то же самое. А та девушка, Эльза, не сделала ничего плохого, и тебе хочется, чтобы она очнулась. Естественное желание – для любого, у кого есть сердце. Совершенно нормальное.

– Сердце, говоришь? Я видеть не желаю своего брата, а ты считаешь, что у меня есть сердце?

– У каждого человека есть сердце, Тибо. Вопрос только в том, что с ним делать. Твое, например, после Синди разбилось на тысячу кусков. А после истории с братом – еще на миллион. Теперь ты думаешь, что если поможешь этой девушке очнуться, то хотя бы несколько осколков снова соединятся. И ты перестанешь грызть себя за мысли о брате.

Я был потрясен. Нет, не зря Жюльен – мой лучший друг. Впервые за минувший год я почувствовал, как к глазам подступают слезы, но плакать было нельзя. Только не здесь. Только не в этом битком набитом баре. Только не в среду вечером.

– А ну-ка, пошли отсюда, – скомандовал Жюльен.

– Зачем?..

– Пошли, пошли, а то ты сейчас раскиснешь.

Жюльен залпом осушил стакан и заставил меня допить сок. Еще через пару минут мы уже оказались на заснеженном тротуаре. Холод и правда стоял собачий. Жюльен взял меня за локоть и оттащил подальше от двери. Мне все было пофиг, глаза словно заволокло пеленой, и я понимал, что это не снег.

– Вот теперь можно, – сказал он.

И тут меня прорвало. Нечасто увидишь на улице двух обнимающихся парней. Обычно окружающие думают, что это геи. Но если кто-то сейчас пройдет рядом, пусть думает, что хочет. Мне требовалось одно – избавиться от соленой воды, застившей взгляд. От вязкой слюны, скопившейся во рту. Мне надо было исторгнуть из себя свое отчаяние.