Я всегда буду с тобой

Отогнав джип на проселочную дорогу, они с Никитой терпеливо дождались на остановке рейсового автобуса и «пошли в люди». Уже в салоне Стойко душевно разговорился с милой, но очень любознательной дородной старушкой лет семидесяти пяти, которая возвращалась от сына из Василькова. За десять минут совместной поездки бабуля норовила узнать о них все: кто они и откуда, зачем к ним приехали, кто их жены и сколько у них деток. Видимо, ответы пришлись ей по душе, иначе старушка вряд ли позволила бы незнакомцам донести свои нехитрые пожитки до дома. По дороге бабушка вдоволь наговорилась с заезжими парнями. Но и они узнали от нее многое: и почему село пустеет, и кто вчера «сыграл свадьбу», и кто украл на току трактор, и, самое главное, с кем спит председатель их сельсовета! Пожаловалась баба Нюра и на то, что дочка ее сидит без работы, зять вынужден ездить на заработки, а их некогда кормилец – молокозавод давно опустел и разваливается. И если бы не самогоночка, которую старушка поставила на поток, ее семье приходилось бы туго.

– И почем же вы продаете клиентам бутылочку, баба Нюра? – стараясь втереться к ней в доверие, поинтересовался Антон.

– Да я, сынок, много не беру. Вся улица покупает ее у меня по тридцать за пол-литра, но самогонка у меня отменная, градусов сорок пять, чистая как слеза! Вот только первачок зятю всегда оставляю, пущай расслабится маленько после работы. Он у меня хороший, когда-то был на серьезной работе – директора молокозавода на «Волге» возил, – расхвасталась старушка.

– И большой выторг имеете, бабушка?

– Да когда как: когда сотку выторгую, а когда и двести, – хитро прищурившись, ответила старушка. – А ты чего интересуешься, никак купить хочешь?

– Представьте себе, хочу! Отец мой ничего не пьет, кроме домашненькой, – пояснил Антон и добавил: – Продайте ящик, даю двойную цену!

– Ты чего, сдурел, что ты с ней будешь делать? – дернув его за плечо, прошептал Никита.

– Вылью! – отмахнулся шеф.

– Тогда зачем покупаешь?..

– Я не самогонку покупаю, а уважение бабульки! – ухмыльнулся Антон.

Провожая старушку до дома, Стойко невзначай поинтересовался, у кого из местных они могут заночевать. Расписав яркими красками, рассказал, что у них проблема с заглохшей машиной и они вынуждены до утра ждать эвакуатор. А поскольку в селе у них имеются серьезные дела, им необходимо где-то остановиться на ночь. Тут бабуля и попалась на крючок.

– И какие же у вас в нашем селе-то дела? – поинтересовалась любопытная старушка.

– Э, баба Нюра, пока сам не пойму. Что-то грандиозное наш шеф хочет в вашем селе организовать. А вы вот лучше денежку за подарок для моего отца возьмите, – сказал Антон и, протянув ей две пятисотки, быстро добавил: – Сдачи не надо.

От неожиданного выторга глаза старушки сразу заблестели, губы расплылись в доброжелательной улыбке. Пожилая женщина заметно подобрела.

– Раз вы такие добрые да щедрые к бедной старушке, не выгоню же я вас на улицу! Ежели желаете, можете и у нас заночевать, одна беда – скромно живем, дом небольшой, но я постелю вам двоим в сенях, на топчанчике, – предложила старушка.

– Вот спасибо, баба Нюра, мы вам обязательно заплатим за ночлег, – поблагодарил Никита.

– Что вы, я с вас никаких денег больше не возьму! – возмутилась она. – Обдираловкой не занимаюсь, всегда рада добрым людям помочь.

– Тогда мы в магазин сходим, кое-каких продуктов на вечер прикупим, – пояснил Антон, увидев недалеко от дома старенький сельский магазин.

Закупив в сельмаге нужные и ненужные продукты из расчета как минимум на неделю, прихватив несколько бутылок водки и килограмм шоколадных конфет, Антон с Никитой устроили пир на весь мир. Щедрости их, казалось, не было предела. К полуночи гости в обнимку с зятем старушки Виталиком и сухоньким, почти восьмидесятилетним дедом Ваней на всю деревню распевали мелодичные украинские песни, поднимали тосты за процветание их села и лучших в мире женщин в лице бабы Нюры и ее розовощекой, такой же пышнотелой, как и ее мать, дочки Татьяны.

Наутро все село гудело о богатых «оглигархах», которые хотят возродить их молокозавод, построить там новые цеха, где будут «делать воду и водку», дадут всем работу и найдут управу на нынешнего председателя, который до последнего гвоздя разворовал их колхоз. А стоя в очереди за хлебом, Татьяна на весь магазин хвалилась:

– Виталика моего уже на работу зовут, он на «мерседесе» будет самого директора завода возить! А меня, сказали, мастером возьмут.

– И чего ты мастерить-то будешь? – съехидничала одна из баб.

– А это не твоего ума дело, что скажут, то и смастерю! – небрежно огрызнулась Татьяна.

И как бы посрамив земляков-маловеров, уже через неделю она, простая сельская женщина, деловито восседала за потертым столом, выставленным на веранду, изучая переданные ей документы бывших нерадивых хозяев молокозавода, а получив индульгенцию на переговоры, напористо торговалась о сумме продажи. Действуя согласно указаниям Антона, она твердо стояла на защите его интересов и свято верила в светлое будущее задуманного.