«Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы

Когда мне было четырнадцать лет, то у моего дяди, брата моей мамы, умерла жена. И буквально через несколько лет он тоже умер. Когда умерла жена, моя мама забрала их двоих детей к нам. Я помню, как изменилась наша жизнь. Мы жили в двухкомнатной квартире, хрущевской. Мы всегда были вдвоем с братом — и вдруг нас стало четверо. Мама просто купила две новые кровати, и так мы стали жить вчетвером. Младшему двоюродному брату Роме было пять лет, второму мальчику — 13. Рома был совсем маленький. Он вообще не понимал, что случилось. Как так, была мама — и вдруг ее нет. Она трагически погибла. Сейчас я понимаю, как тяжело было нашей маме, а тогда считала, что тяжело нам. Мне не хотелось, чтобы они жили в моей комнате. У нас была своя семья. Этот момент я, конечно, запомнила — это было тяжело. Тогда я в первый раз кого-то хоронила.

У вас была в детстве материальная мечта?

Я всю жизнь мечтала о деревянной лошадке с настоящей гривой. С качалкой. И чтобы она была как настоящая маленькая лошадка. Я их видела, кажется, только на фотографиях или в кино — не знаю. Она качается, у нее стеклянные глаза и настоящая грива — вот это была моя материальная мечта. Я до сих пор мечтаю о такой лошадке, но не хочу, чтобы эта мечта исполнилась. Иначе у меня уже не будет этой мечты. Мне казалось, что это немецкая лошадка. Пегая, с гривой и стеклянными глазами.

Дети задают вопросы Елизавете Глинке

[45]

Почему вас называют Доктор Лиза?

Потому что у меня есть интернет-страничка, которая называется «Доктор Лиза». Так меня назвал один мой приятель, когда я жила в Сербии и работала там, у нас не было телефона, и приятель сделал мне страничку, чтобы мы могли общаться. И с тех пор меня так зовут все.

А что вы делали в Сербии?

В Сербии я делала две вещи. Я растила своих детей, у меня три мальчика, и помогала косовским беженцам, сербам, после войны.

Вы были там с детьми, а разве детям там было не опасно находиться?

Ну, детей и не пускали… Есть такой закон, по которому дети не могли пройти в само Косово. Они жили в Белграде, оставались с няней, а я ехала из Белграда в Косово, четыре-пять часов на машине. Поэтому дети в Косово не были, конечно.

Вы упрямая?

Да, очень. Это помогает. Я не сдаюсь никогда.

Кому вы больше любите помогать, детям или старикам?

Я люблю помогать всем. Для меня нет разницы, старик это, бездомный, ребенок, маленький, большой. Я не делю. Ни на национальности, ни по цвету кожи… Мне все равно.

Вы как себя оцениваете? Вы больше врач или общественный деятель?

Ты знаешь, ни то ни другое. Потому что то, что я делаю, это, по сути, санитарская работа, это тяжелый физический труд. Я себя оцениваю наравне со своими добровольцами, как члена одной команды, которая пытается сделать какое-то небольшое, но очень важное дело.

А кто к вам может обратиться за помощью?

Ко мне обращаются люди, которые в городе Москве по тем или иным причинам не могут получить медицинскую помощь. Это, например, гастарбайтеры, которые приехали сюда, заболели, страховки медицинской у них нет, у части нет или утеряны документы, и они не знают, куда обратиться. Или это люди, которые приехали лечиться за деньги, деньги закончились, и им негде жить. Они тоже обращаются в фонд. Или бездомные, которых выселили из их квартир, потому что не все бездомные пьют, как это, к сожалению, часто показывают по телевизору. Это бабушки, которые пустили к себе плохих постояльцев, и те выгнали их на улицу. И вот они приходят в фонд, или я к ним приезжаю на вокзал со своей командой — нас работает пять человек, — и мы стараемся как-то решить их проблемы.

А зачем им помогать?

Ты знаешь, есть такое слово — «выбор». Вот это мой выбор. Я выбрала такую работу.

А как вы сделали этот выбор?

Произошло так как-то… Никогда в жизни не думала, что буду работать на вокзале, буквально на помойке. Но однажды поступил вызов, сказали, что на скамейке у Павелецкого вокзала лежит мужчина, он ждет «скорую», а его никак не забирают. Я приехала, и с тех пор приезжаю туда каждую среду, потому что больного мужчину к тому времени увезли, а другие бездомные остались. Они жили в коробках, было очень холодно. Я совершенно не представляла, что можно жить в коробках около мусорных ящиков. Я по ним пошла и уже четвертый год хожу.

Но это же их выбор.

А это мой выбор — помочь им. И это не их выбор. Не у всех это их выбор. Не все становятся бездомными и несчастными. Мы все рождаемся хорошими, а что случится в жизни, это большой вопрос. Потому что бывает выселение из квартиры, бывает болезнь, бывает, умирает один из родителей, бывают какие-то чудовищные обстоятельства. Поэтому осуждать не спешите.