Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

У нас с ним была игра. Утром я выходил из гостиницы раньше Владимира Яковлевича и прятал шкалик коньяка, например, в кадку с цветами. Потом выходил Лакшин. Мы с ним прогуливались. «Случайно» подходили к кадке.

Я говорил:

– Ой, смотрите, что это?

– Надо же, шкалик, – говорил он.

– Как он сюда попал? – удивлялся я.

Мы брали шкалик, заходили за угол дома, чтобы группа не видела, и радостно выпивали. Таких шкаликов в день мы «находили» три-четыре. И все их выпивали. В общем, веселили сами себя.

Но когда Лакшин нашёл шкалик в Оксфорде, куда мы только приехали, он был сильно удивлён.

Там же, в поездке, с нами был Гриша Горин. Однажды нашим экскурсоводом была женщина из Болгарии. Она была чудовищно одета. Даже Гриша, человек очень интеллигентный, не выдержал и сказал:

– Где же она всё это здесь, в Лондоне, достала?

Потом, в Москве, Лакшин стал главным редактором журнала «Иностранная литература», и я даже выступал у них в редакции по его просьбе перед сотрудниками.

Муслим Магомаев

В сентябре 2002 года я ездил на шестидесятилетний юбилей Муслима Магомаева в город Баку.

Юбилей отмечался широко. Главный концерт проходил в зале на три тысячи человек. На нём, естественно, присутствовал Гейдар Алиев – президент Азербайджана.

Я выступал в первом отделении. Прежде чем читать свой номер, я сказал, что Муслим, несмотря на свою великую славу, человек очень скромный. Когда я вёл концерты и приезжал выступать Муслим, я спрашивал его, когда он хочет выйти на сцену.

И он неизменно отвечал мне: «Когда вам удобно, тогда я и пойду».

Для артистов это редкость, а тем более для знаменитых артистов.

А он был такой знаменитый, что однажды после концерта поклонники несли Магомаева к машине от концертного зала до вокзала.

А одному случаю, связанному со славой Магомаева, я был свидетель.

С группой артистов мы были на гастролях в Усть-Каменогорске. Мы обедали в ресторане с очень популярным в то время Евгением Моргуновым.

После обеда он пригласил меня к себе в номер. Я пришёл к нему где-то через час. Моргунов лежал в белом халате на постели. Вдруг приоткрылась дверь ванной, и женский голос произнёс:

– Муслик, принеси мне халат.

Моргунов встал с постели, отнёс халат в ванную и вернулся назад.

Я спросил:

– Женя, а почему она тебя называет Муслик?

– Да понимаешь, она не хотела идти со мной, тогда я сказал, что я – Муслим Магомаев, и она пошла.

Рассказ имел оглушительный успех на дне рождения Муслима.

У меня оставался только один вопрос: где он в те времена нашёл женщину, которая не знала, как выглядит Муслим Магомаев?

Мария Максакова

По-моему, тоже знаменитость, внучка великой певицы, дочка знаменитой драматической актрисы. Сама – депутат Госдумы и известная певица.

У меня была знакомая Арина Крамер. Она держала магазин модной одежды в помещении бывшего магазина «Пионер» на улице Горького. Кроме того, спонсировала мою передачу «Шоу-Досье».

Пришёл я однажды к ней в магазин, и она попросила меня послушать её новый диск. Кроме торговли, она, как певица, записывала песни. Слушаю я эти записи и вдруг различаю какой-то второй ангельский голос, сопровождающий пение Арины Крамер. Я пошёл на голос, и он привёл меня к примерочной кабине. Там стояла красивая девушка и подпевала чудесным голосом.

– Это вы поёте? – спросил я.

– Да, – отвечает она.

– Вы певица?

– Я учусь в консерватории и уже пою в «Новой опере». А вы меня не узнаёте? – вдруг спрашивает она.

– А я вас знаю? – обалдел я.

– Ну да. Я вам пела в Юрмале на даче у Цирулисов.

И тут я вспомнил девочку лет семи, которую попросили спеть специально для меня. И пела она чудесно.

Мы были в гостях у наших общих знакомых – Маша Максакова с женщиной, которая была ученицей и поклонницей ещё её бабушки, народной артистки Марии Максаковой.

Дальше Маша пообещала пригласить меня на спектакль в «Новую оперу», но так и не пригласила…

У политиков так бывает.

Александр Мень

Мне всю жизнь везло на людей. Не могу сказать, что я это чем-то заслужил. Нет, просто Бог посылал. Самой большой удачей в своей жизни я считаю встречу со священником Александром Владимировичем Менем.

Мой отец погиб в 1943 году на войне. Я его не помню совсем. Отчим у меня появился в 1947 году.

Он нас с мамой содержал, дал мне возможность учиться, но отца мне заменить не мог, слишком разные мы были люди.

Феликса Камова я ощущал, как старшего брата. Я его любил, как брата. Мне хотелось видеть его, общаться с ним. Он в меня очень многое вложил, давал умные советы, учил писать.

К сожалению, в 1977 году он уехал в Израиль, а в то время это было будто навсегда и без надежд на встречу. У меня всегда хватало ума понимать, что я не очень умный, поэтому мне необходим был наставник. Может, особенно остро это ощущалось из-за того, что я был безотцовщиной. Воспитывала меня мама, и это было женское воспитание.

И вот в 1981 году, осенью, я познакомился с Александром Владимировичем.