Читаем Я – второй Раневская, или Й – третья буква полностью

– Не бойся меня, я ласковый. И сердце у меня есть, только далеко оно спрятано, глубоко схоронено. Никому я этой тайны не открывал – тебе, красавица, открою. Сердце свое я спрятал в черном яблоке, черное яблоко то растет на черном дереве, дерево то стоит на черной горе, и коли подойдет к тому дереву человек с бесстрашным сердцем, на его глазах расцветет лист, из листа – цветок, из цветка – яблоко. И кто то яблоко переломит – найдет сердце мое! Но кто найдет его, сам окаменеет.

– Так значит не бессмертен ты.

– Теперь веришь, что есть у меня сердце?

Из фильма «Кощей Бессмертный»<p>Фразы Бабы Яги</p>

Жалуется:

– Ох и плохо мне! Ох и худо! Не горячка у меня, не простуда! Мучит бедную старушку не хвороба! Губит душу-сиротинку злая злоба!

* * *

Ворчит:

– Чего надо, Иван? Явился нежданно-незвано. Повернул избушку – разбудил старушку. Стояла себе задом – так ему не тем фасадом.

Не жди от меня подмоги – уноси скорее ноги!

* * *

– Ладно, недолго твой век будет. И на силу свою не надейся. Ты – естеством, а я – колдовством!

* * *

Хочет на лопате забросить Ивана в печь:

– Сюда его, сюда, голубчика, – на жаркое после супчика! Зря ты, Иван, сопротивляешься – ножками упираешься! Все равно я тобой пообедаю.

– Так я, бабулечка-ягулечка, не нарочно. Меня ж никто на лопату не саживал. На жаркое в печь

не налаживал. Покажи мне, Ягуся, как надо на лопату садиться.

– Слазь. Эх, молодежь пошла. Чему вас только учат? – Сама садится на лопату. – Вот, ничего тут хитрого нет.

– Скатертью дорожка, – Иван забрасывает Ягу в печь.

* * *

– Любовь? Это ерунда! Вот тебе, голубчик, овчинный тулупчик… Тулупчик-то новенький – вернуть не забудь.

* * *

– Чуфырь-пуфырь. Вот саночки шустрые. Цыц, самоходные. Самоходные-путеводные. Сами едут, сами правят. Сами к Настеньке доставят.

* * *

– Хорошую я ему змею подложила.

* * *

– Устала, притомилась…

И поет, танцуя:

– Притомилась, притомилась, притомилася!.. Ой, радикулит замучил…

* * *

Самоходным санкам, которые превращаются в животных:

– Молодцы, вознагражу я вас по-яговски…

Кошке:

– Ах ты, Милка… Вот тебе, киска, сметаны миска. Заслужил, черненький.

Свинье:

– И ты молодец – вот тебе холодец. Заслужил, рыженький.

* * *

– Лесные жители, разбойники-грабители… Между прочим, не хотите ли злата по два ушата? Серебра по четыре ведра? А что меди – тьфу – без счету. За простую работу.

* * *

– Пощадите бабушку!

Из фильма «Морозко».<p>Фразы Кощея</p>

Ворчит:

– Всё новое! Ничего старого нет!

Поет:

– На красавицу Ягу наглядеться не могу! Кто любимая моя? Я! Я! Я!

Из фильма «Золотые рога».

– Молчишь? Всё равно выпытаю. Не я – так огонь тебе язык развяжет. Небось заговоришь, когда палёным-то запахнет.

Из фильма «Василиса Прекрасная».

Баба Яга: – Да, невестина я мать, мне Кощей Бессмертный зять.

* * *

– Ох, гостей понавалило. Все чертей со всех волостей. Всяких мастей. Видимо-невидимо. Я бы тех, кого невидимо, не пускала – того гляди ступу ведь могут или метелку подменить.

– Нет, у нас строго.

– Строго-не строго, да гостей уж больно много. Тут-то двумя глазами за всеми не углядишь, а у тебя-то один.

* * *

– Елена, смотри дерево – ствол серебряный, а листья золотые.

– Зачем?

– Как зачем? Для богатства.

– А богатство зачем?

– Зачем-зачем? Чтобы были стволы серебряные, а листья золотые.

* * *

– Я не старик. И не молодой. Я вечный. Меня не звать, а величать положено,

– А как же тебя величать, дедушка?

– Опять – дедушка. Ну что за деревенщина. Величать меня надо Ваше Бессмертие. Или просто Коша.

* * *

Кощей:

– Ты где находишься?

– В помещении.

– Не в помещении, а в заточении.

– пускай в заточении, а кричать зачем?

– Я не кричу – я гневаюсь. И еще – в заточении улыбаться не положено.

* * *

– Видишь, Аленушка мешок? А в мешке – твой женишок.

* * *

– В огне не сгорел! Из воды сухим вышел! Ух, ротозеи. Службу свою знаете? Действуйте-злодействуйте!

* * *

– Не такие скверные слуги мои верные.

* * *

– Пляши, Кощей – не жалей костей.

Из фильма «Огонь, вода и медные трубы»<p>Фразы царя Чуда-Юда</p>

Напрашивается на комплименты:

– Кто я такой? – Чудо-юдо беззаконное! – А ещё? – Темнейший князь земель подозёрных. – А ещё? – Могучий владыка недр подболотных. – А еще? – И прочее, прочее, прочее. – А! Вот с прочего-прочего-прочего и надо было начинать!

* * *

– Это справедливо! Я не против.

* * *

– Это где ж тебя так образовали?.. И долго ты в заморской школе обучался?

* * *

– Быстрота и ловкость рук – получается индюк!

* * *

– Дочка, что ж я, для себя женихов приглашаю? Каких женихов – чистокровных волшебников!

* * *

– Фокусы показывать можешь?

– Царскому сыну не по чину!

– Загадки отгадывать?

– Только мне этого еще недоставало!

– Ну а делать-то чего-нибудь умеешь?

* * *

– Дочка-то у тебя красивая?

– Очень! Вся в меня!

– О-о-ох! А приданое какое?

– Приданое обыкновенное – как у всех царей: полцарства.

– Не маловато ли?

* * *

– Я царевич! Ишь, какой самозванец нашелся. У меня тоже голова на плечах.

– Не волнуйся – сейчас у тебя ее не будет. Палач!

* * *
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное