Я выбираю тебя !

Да, в конце лета девяносто первого года десять тысяч долларов были колоссальной суммой… Григорянц оторопел от такого аппетита Курбыко. Губа, что называется, не дура. Зато, если посмотреть на дело с другой стороны, ломаться и набивать себе цену не стал, выложил свои требования напрямую.

— Десять тысяч долларов, и имя вашего сына и его товарищей даже не будет упоминаться в деле, — пообещал он.

— Я подумаю, — сказал Григорянц. Очень уж велика была названная сумма… Но игра стоила свеч. Доказательства вины Эдика и его друзей, наверняка, были, не стал бы следователь блефовать с таким опытным человеком, как он. А ведь Курбыко ещё не начал толком допрашивать сопливых малолеток, раскололись бы они, наверняка, при первом же ударе по почкам… Да и без ударов бы раскололись, припертые неопровержимыми доказательствами. И загремели бы лет на десять каждый, ну, кроме третьего, несовершеннолетнего и, наверняка, менее виновного… Эдуард, во всяком случае, шел бы, как организатор преступления. А потом Григорянц сомневался в искренности сына, когда тот сказал, что именно Левушкин нанес тот роковой удар ножом. Принципом Рубена Михайловича было не верить никому. И он не верил сыну, он вполне допускал, что именно он и убил Алексея Малиновского. Дело осложняло ещё то, что отец убитого Игорь Малиновский был корреспондентом одной бойкой демократической газетенки, и поэтому убийство сыном адвоката Григорянца, о котором эта газетенка писала далеко не самые приятные вещи, сына прогрессивного журналиста Малиновского, да ещё в такое переломное время могло вызвать большую антипатию к адвокату, запачкать его имя, сделав его одиозным, и, соответственно, лишить больших гонораров.

На прощание Курбыко с гнусной улыбкой на лице сообщил ему ещё один любопытный факт, что сразу же положило конец всем сомнениям адвоката.

Он понял, что надо было закрыть это дело раз и навсегда…

Рубен Михайлович заплатил требуемую сумму следователю Курбыко, однако, предупредил, что в случае обмана он найдет способ отомстить… Тот предупреждение принял с саркастической улыбкой на лице…

Курбыко оказался человеком слова. Больше Эдуарда Григорянца и его друзей на допросы в прокуратуру не вызывали…

… Но адвокат на время совершенно позабыл про журналиста Малиновского. А тот напомнил о себе плевком в лицо Эдуарду и словом «убийца», брошенным им.

И Григорянц снова встретился со следователем Курбыко, который к тому времени из хрущебы на первом этаже переселился в аккуратненький кирпичный коттеджик на окраине города. Благодарный следователь сообщил Григорянцу, что Малиновский ведет свое расследование, нашел свидетельницу и неоднократно наведывался и к нему, постоянно расспрашивая о том, привлекались ли в качестве подозреваемых Эдуард и его друзья…

— Дотошный мужик этот Малиновский, — подвел итог Курбыко.

Окончательный итог подвел Григорянц. Он был не из тех, кто останавливался на полпути, он был не из хлюпиков, происходил из ростовской шпаны. Именно оттуда, из грязных подворотен с их вечными разборками, выясняловками и кровавыми побоищами брала исток его решительность…

Деньги могут решить все. За три тысячи долларов он нанял верного человека, который несколько дней подряд постоянно пас Малиновского и, наконец, увидев его поздним вечером около подъезда, рванул машину на него… Исключительно удачно все получилось, Малиновский умер на месте, свидетелей не оказалось… Григорянц был полностью удовлетворен.

Чтобы окончательно закончить дело, он послал свидетельнице письмо, в котором поведал о трагической гибели журналиста Малиновского. Это закрыло ей рот, как он полагал, навсегда…

Цель оправдывает средства. Это было ещё одним девизом Григорянца. Все обошлось. Сын закончил университет, а затем до того раскрутился, что стал преуспевающим бизнесменом, владельцем недвижимости за рубежом, огромных банковских счетов и прочих жизненных благ. Но Рубену Михайловичу его богатство не было нужно — у него с избытком хватало своего, гонорары его стали в последнее время просто астрономическими. Однако, он гордился своим сыночком и при случае поминал его при знакомых добрым словом…

Жену сына Татьяну он невзлюбил с первого же взгляда. Как, впрочем, и она его. Дочь академика, рафинированная наивная особа, она не воспринимала цинизма и практичности своего тестя. Рубен Михайлович редко наведывался на дачу своего сына, а его жена жила там практически постоянно, руководя воспитанием любимой внучки. Это также было на руку адвокату, который, находясь в Москве, пользовался всеми прелестями жизни ещё не старого, но очень зажиточного человека… Он умел ценить жизнь, и умел славно проводить свой досуг…