…Я вырос на ваших песнях

Но в нашем случае все это не совсем так. Потому что щука действительно жила-была совершенно одна. Это притом что в речке Клязьма, где происходило дело, никто в одиночку не жил — лещ с лещихой, окунь с окунихой, судак — со сварливой судачихой. Ничего себе жили, не жаловались.

«Голубушка, — говорили щуке, когда вечерами все рыбы собирались вместе пить чай. — ора бы тебе остепениться. Вдвоем и веселей, и приличней как-то. Глядишь — и щурята пойдут! Что ты, в самом деле, все одна да одна? Мы, конечно, понимаем, что щуки живут до ста лет и даже дольше, но все-таки молодость проходит, как ни верти! Вон, к примеру, карась! Кто он, спрашивается, был еще вчера? Ноль без палочки, мелкое сорное явление! А теперь, рядом с карасихой? Солидный гражданин, ячейка общества, отец семейства! И всем он понятен, и все его уважают! А ты? Ни семьи, ни кола, ни двора. И все где-то ходишь! Может, ты индивидуалистка? Где ты там одна ходишь?» — так ей говорили.

А щука улыбалась в ответ, пила чай и молчала. Потому что ни одной на свете рыбе она не могла раскрыть свою страшную секретную тайну. А раскрыла бы — ей бы все равно никто не поверил.

Дело в том, что это была не простая, а волшебная щука.

Она исполняла три заветных желания. Причем не рыбам, а людям. Уже много лет подряд.

Это было очень тяжело и даже опасно. Сначала следовало добиться того, чтобы тебя поймали. А рыбаки с годами становились все менее умелыми и терпеливыми, поэтому добиться того, чтобы тебя поймали, было непросто. И потом — это ведь очень больно и страшно, когда в губу наконец впивается железный крючок, и тебя выдергивают из родной речки на жгучий непривычный воздух. Дальше надо было сделать так, чтобы рыбак тебя услышал. Это тоже непростое дело — голос у щуки совсем тихий, и если рыбак в этот момент шумно радуется улову, или из приемника на ветке играет «Русское радио», или он, скажем, выпил (а кто ж на рыбалке — и не выпил?) — он может ничего не понять: щука и щука. Пару раз щука чуть не погибла, и ей приходилось кричать изо всех сил, чтобы рыбак ее наконец услышал. Такому бестолковому, нечуткому человеку исполнять три его желания не было никакой радости, да и желания у таких людей, как правило, оказывались дурацкие. Но тут уж щука ничего не могла поделать — работай и не умничай.

А потом все уже было не так сложно: ошалевший от счастья рыбак загадывал три своих желания (некоторых щуке приходилось торопить — они принимались отчаянно думать, а щука не может дышать на воздухе вечно), и щука плюхалась в воду. Отпускали по-разному: кто светясь от радости, кто — недоверчиво. Но — отпускали.

А дальше — совсем просто: оставалось всего-навсего исполнить три желания.

Но ведь когда ты точно знаешь, что надо делать, то это совсем не сложно, правда?

Шампанское

Не только люди обожают спорить о достоинствах вин. Сами вина спорят о собственных достоинствах с еще большей охотой. Особенно если это выдержанные, дорогие, или, как сейчас принято говорить, элитные вина. Того и гляди, какое-нибудь «Шато Ла Тур» сцепится с каким-нибудь «Масетто». Понятное дело — самомнение растет с возрастом, а иногда и опережает его. Поэтому к столу под каждое вино подают отдельный бокал — не дай бог. Бывали случаи, вина устраивали скандал даже внутри выпившего их человека, но мы сейчас не об этом. Если вина разного сорта оказались в одном погребе или на одном складе, — поверьте, скучно не будет.

А в этот раз на складе собралось множество бутылок с винами со всего мира — дело шло к праздникам. И шум поэтому стоял страшный. Окажись бутылки на одной полке — они бы наверняка переколотили друг друга. Но каждый сорт предусмотрительно поставили на свою полку — поди дотянись. Оставалось кричать и спорить.

И только одна бутылка улыбаясь, молчала. Это была бутылка шампанского. Уж она-то точно знала, что вино, хранимое ею, — вино всех вин, королевский напиток праздника и любви, и уж тут-то никто спорить не будет: любое вино можно пить по какому угодно поводу и даже без повода, а шампанское — это всегда праздник. На поминки, заметьте, шампанское не подают. Недаром оно не томилось в общей душной бочке, а дозревало и набиралось силы в своей собственной бутылке, рядом с такими же красавицами, и специальные люди то и дело слегка поворачивали их, смотрели на свет, следили за температурой и вообще выказывали всяческое уважение. А когда на голову бутылке надели витую металлическую корону, а сверху украсили ее золотой фольгой, все стало окончательно ясно: она — избранная. Именно ей суждено подарить небывалый праздник счастья людям. Оставалось просто ждать. Это было несложно — вина умеют ждать. Они делаются от ожидания только лучше.