Я вышла замуж за сатану

– Ты ведь даже не знаешь, кем будет Дитя, – проговорила Астарта чуть менее жёстко. – Может быть – ты, а может – и нет. Никто этого не знает, – она погладила всхлипывающего мальчика по голове. – Больше не делай глупостей, – он согласно кивнул, блестя полными слёз глазами. – Ну что ж, начнём расхлёбывать то, что ты заварил, – примирительно вздохнула девушка.

Она вышла на середину кабинета, глубоко вдохнула и – выдохнула. Тугая струя огня вырвалась из губ Астарты и, завившись миниатюрным смерчем, сгустилась в невысокую – чуть выше самой девушки – фигуру. Пламя быстро растаяло, и перед ней оказался стройный красавец с нежным лицом подростка и проникновенным взглядом. Густые светлые волосы до плеч, футболка и широкие штаны со множеством карманов дополняли картину цветущей юности.

– Слушай меня, Берен! – грозно начала Астарта, голос которой изменился и теперь звучал торжественно, как голос судьи, зачитывающего свой вердикт приговоренному. Тот от души расхохотался.

– Это ты послушай! – его по-юношески звонкий голос вибрировал на высоких нотах. – Я знаю, зачем ты меня вызвала, но ты ничего мне не сделаешь. Иначе Лара умрёт, а это не входит в твои планы, не так ли? – его глаза по-прежнему горели добротой и нежностью.

– Вот оно что, – девушка не казалась удивлённой. – Значит, эти мальчишки пляшут под твою дудку.

– Естественно, – снова засмеялся Берен, запрокинув голову, и его светлые волосы рассыпались по плечам. – И, ты должна признать, у них хорошо получается!

– Что? Решил захватить власть? – насмешливо спросила Астарта.

– Ты же знаешь, это невозможно, – рассмеялся юноша, присаживаясь на краешек стола Миктиана. – Я не могу. А вот кое-кто… кое-кто – может. Есть одно такое старое-старое предание… – Берен на секунду залюбовался «Поцелуем» Эрнста. – Его, собственно, никто и не помнит. Кроме меня. Может, ещё ангелы… Короче, – он посмотрел прямо в глаза девушке. Впервые – без всякого намёка на улыбку. – Освободите Эльвиру, или Лара умрёт.

Глава 11

Рисунки на обоях изображали игрушечных мишек с повязанными на шею бантиками, цветочки с разноцветными лепестками и толстых розовощёких пупсов с умильными глазками. Развешанные на стенах ночники давали тихий уютный свет, в котором, однако, было отчётливо видно все разбросанные по застеленному мягкими матами полу распашонки, упаковки подгузников и неимоверное количество игрушек. Чего только тут не было: плюшевые звери – как обычные, так и не совсем понятных пород, яркие кубики, пирамиды и многогранники, огромные разборные модели машин, кораблей и самолётов, а так же – ещё каких-то аппаратов, неизвестно для чего предназначенных. Несколько резиновых надувных кругов, шаров и жилетов, накаченных и полусдувшихся, лежали в углу.

С высокого потолка свешивались изображения планет, звёзд, птиц и сложных геометрических фигур, слегка мерцающих своими фосфоресцирующими гранями. Яркие зелёно-оранжевые часы красовались на дальней стене. Откуда-то лилась негромкая убаюкивающая музыка.

Одним словом – это была детская.

Миктиан расположился на заменявшем кресло огромном мешке с мягким наполнителем, принимавшем удобную для усевшегося форму. Он с усмешкой наблюдал за Михаилом, который с погремушкой в руках, приговаривая что-то в полголоса, качал установленную на специальных шарнирах колыбельку, из которой временами доносились вздохи и сладкие причмокивания. Усмешка на лице Миктиана становилась всё шире и откровенней. Наконец он не выдержал и расхохотался.

– Просто очаровательное зрелище! – Баст не без труда выбрался из мягкой ложбинки, образованной мешком-креслом, и встал на ноги.

– Он тебя слышит! – приложив к губам палец, прошептал Михаил, кивая на колыбель, задёрнутую тонкой, но непрозрачной занавеской.

– Теперь нет, – констатировал Миктиан, щёлкнув пальцами.

– Ты?! – по привычке шёпотом возмутился Михаил.

– А что я? Я никогда не был паинькой. Можешь потом свалить всё на меня, разрешаю, – он снова засмеялся. – Всё, переставай шептать, нянюшка, маленький не проснётся!

Михаил молча бросил на него полный осуждения взгляд.

– Часто он так? – примирительным тоном спросил Миктиан, подходя к колыбели.

– Только когда очень сильно устанет, – по-отечески тепло проговорил Михаил. – У всех свои способы расслабиться, – добавил он уже суше, а потом насторожился. – Зачем ты пришёл?

– Ты знаешь, что случилось с Ларой? – тон Миктиана тоже изменился.

– Так… в общих чертах, – Михаил неопределённо помахал рукой, от чего зажатая в ней погремушка зашелестела. Но Миктиан оставался серьёзным.

– Тогда верни Эльвиру.

– Не могу, – развёл руками Михаил, и погремушка снова ожила. – Ты же знаешь предание.

– Как вы меня уже достали с этим Дитя! – закатив глаза, помотал головой Миктиан.

– Я не о нём, – со значительным видом поднял погремушку Михаил.

– Нет? Ну, надо же! – с ироническим удивлением всплеснул руками Баст. – Уже прогресс.

– Это предание куда более древнее. У вас его наверняка никто не знает, а те, кто знали… – Михаил покосился на колыбель.

– Да? Это уже интереснее, – Миктиан поднял бровь. – Может, просветишь меня, о чем это предание?