Я выжил

В этот момент из огромной дыры, зияющей на месте двери противоположного дома, выпрыгнули два боевика. Один из них держал ручной пулемет. В руках другого красовался ручной гранатомет, именуемый в простонародье «Муха». Не говоря ни слова, даже не поздоровавшись, первый из моджахедов открыл по ребятам шквальный огонь. Второй сепаратист ловко припал на колено, вскидывая гранатомет и целясь им в сторону одиноко стоящего танка.

– Видишь, что творят? – крикнул Славка, пытаясь прицелиться в группу боевиков.

Однако выстрелить он так и не сумел. Слишком плотным был огонь противника.

Через секунду раздался негромкий хлопок, моментально сменившийся пронзительным шипением летящего в сторону танка снаряда. Гранатометчик что-то восторженно крикнул, любуясь результатами своей работы. Однако танкистам повезло. Снаряд потух в навесном контейнере динамической защиты (протекторе), не причинив танку никаких неприятностей. Раздосадованный неудачей, боевик опустил разряженный гранатомет и стал готовиться к отступлению. Но спрятаться в руинах дома ему не удалось. Точку в его жизненном пути поставил Долгих, ударивший прицельным огнем из полуразрушенного здания.

Оставшись без напарника, пулеметчик растерялся. Ведь там, откуда ударил Долгих, по его расчетам, должны были сидеть сепаратисты. Однако долго думать на войне опасно для жизни. Поэтому боевик быстро перевел дуло своего пулемета в сторону проема и открыл огонь по Долгих с напарником, пятясь при этом в недра укрепления.

– Ну, чмо! – послышался из-за стены возмущенный голос Долгих.

Этот возглас подействовал на Пушкарева как приказ командира действовать. Илья чуть приподнялся из-за груды кирпичей, служившей ему укрытием от длинных пулеметных очередей боевика, и практически не целясь, выстрелил в него беглой очередью.

– Отлично! – одобряюще воскликнул Славик, поднимаясь с земли. – Метко стреляешь!

– Да ладно! Я почти не целился! – слегка смутившись, ответил Илья. – Надо и тот дом зачистить. Вдруг там еще кто-нибудь сидит.

– Саня! Давай туда рванем! – крикнул Славка через стену своему командиру. – Там, может, еще чичи сидят!

– Отставить! – последовал ответ командира. – Дорогу не пересекать. Пойдем по этой стороне. На том фланге Витька с пацанами рулит. Вон, видишь? Легки как на помине, черти!

Илья глянул на противоположную сторону дороги. У стены здания, где только что орудовала пара уничтоженных боевиков, показалась группа российских солдат. Они также разделились на два отряда и принялись обходить здание с двух сторон.

– Все, тут чисто! – прервал Долгих наблюдения Пушкарева. – Идем дальше!

– Валим! – повторил Славка приказ командира, заворачивая за угол.

Пушкарев нехотя поднял ствол автомата кверху и побрел за товарищем. Сегодня ему совершенно не хотелось воевать. Не было настроя. Ведь любое дело, даже война, требует особого душевного состояния. А сегодня на душе было тоскливо! Хоть волком вой!

– Илюха, ты что-то сегодня какой-то грустный? – поинтересовался Саня Долгих после боя, когда отряд «паковался» по машинам. – Наши-то все целые. А ты чего? Вроде стрелял хорошо.

– Да что радоваться-то, Сань? – возмущенно ответил Пушкарев. – Комбат обещал отпуск дать. И ни фига!

– А! Ну-ну! – улыбнулся Долгих, качая головой. – Ты как дитя в самом деле! Мне таких увольнилок Батя уже с десяток обещал. Да вот только еще ни разу не отпустил. Так что забудь и не грузись. А то, в натуре, спать перестанешь. И прицел собьется. А нам толковые бойцы очень нужны.

– Вот черт! – только и сумел ответить Пушкарев.

Как печально было осознавать, что у тебя есть шанс, даже не шанс, а законное право вырваться на несколько деньков из этого ада. Но вот воспользоваться ты им не можешь. Потому что кто-то из старших по званию не привык выполнять свои обещания.

И вот Илья снова трясся по разбитой грунтовке, сидя на холодном корпусе бэтээра в ожидании… В ожидании чего? Этого Пушкарев не знал. Однако какое-то тяжелое предчувствие закралось в его душу еще с самого утра. Сегодня что-то должно было случиться. Это Илья чувствовал. Чувствовал, но боялся признаться самому себе, списывая все на усталость и плохое настроение. А что он мог с этим поделать? Только молиться, чтоб все обошлось и он вернулся обратно. Залез на свою шконяру, скинул топтуны и, вытянув ноги, предался блаженству.

Постепенно ему припомнился первый бой. Тот самый, после которого все в его жизни изменилось. Он вспомнил, как молил бога, чтобы тот ему помог выжить. И забытое чувство тревоги за свою жизнь стало постепенно возвращаться в душу, все сильнее и сильнее сковывая сердце ледяным страхом.

– Господи, помоги! – прошептал Пушкарев, крепче сжимая автомат. – Спаси и сохрани. Не дай погибнуть. Я хочу выжить. Хочу вернуться домой. К маме. К отцу. Спаси и сохрани. Господи!

– Илюха, ты что такой грустный? – поинтересовался Славка, нервно постукивая пальцами по своему автомату.

Ему почему-то тоже спокойно не сиделось. Он уже докурил свою пачку и теперь стрелял сигареты у Пушкарева.