Я за тебя умру

— Ты не знал, что он с охраной, верзила. Вылазь, чтоб крови на обивке не было. Живо!

Жалко дрожа, верзила стал возиться, и тут Билл узнал своего спасителя. Это был мальчишка. И одновременно с классическим «вали отсюда!» разглядел смутно знакомый предмет, который обратил мистера Дайкса в бегство: он споткнулся, поднялся и припустил по дороге как призовая лошадь. Билл находился ближе к предмету и определил его как что-то похожее на револьвер, но не совсем револьвер. К тому времени, когда топот мистера Дайкса затих вдалеке, Билл окончательно убедился, что этот загадочный стальной предмет — именно то, что он до сих пор именовал гонгом.

III

Мальчик сел в кабину, и Билл, все еще слегка потрясенный свалившимися событиями, развернулся и поехал к городу.

— Мужик-то оказался трусливый, — с удовлетворением заметил мальчик.

— Да, — механически отозвался Билл, постепенно восстанавливая профессиональное самообладание. — А вот ты что тут делал?

— Поехал прокатиться, — беззаботно ответил мальчик.

— А днем ты не мог покататься?

— Нет, с вами. Как будто задумал грохнуть вас на пустыре. Всю дорогу держал вас на мушке.

— Ну, прекрати, прекрати, — неблагодарно оборвал его Билл. — Не люблю таких разговоров.

— Ладно. Но родителям ни гугу, а? А то скажу им, что я видел, — ухлестывали за бабенкой, пока он был в Ден… в Хулахулу. Как это понравится красавице, там, на веранде?

— Кому? — В который раз доктор был огорошен, но уже начинал привыкать.

— Не думайте, видел я, как вы оглянулись напоследок. Понравится ей услышать про ту…

— Ты сам не понимаешь, что говоришь, — возразил доктор. — Да объясни я тебе все в подробностях, ты и тогда бы не понял.

— Тогда объясните ей.

Подумав, Билл решил, что не стоит, это определенно лишнее; но, по крайней мере, он может повлиять на неисправимого мальчика.

— Я займусь твоим образованием прямо здесь и сейчас, — объявил он. — Во-первых, ты мне симпатичен — до некоторой степени. Конечно, лучше быть борцом, чем размазней, воспитанным в нежных чувствах к самому себе. И ты можешь выбрать, за что бороться — бороться ведь можно и за хорошее, и за плохое, в мире есть много того, за что стоит бороться: за свои убеждения, за свою честь, за свою семью — позже ты поймешь, как много в мире того, за что надо бороться. А пока ограничься обороной. Эти уголовные дела не для тебя, даже думать о них не надо. Веди себя как взрослый и выбрось из головы…

С каждой минутой Билл все яснее сознавал: он сам не понимает, что несет; он скосил глаза — почувствовал ли это мальчик.

Но мальчик спал — довольно давно уже спал.

IV

Когда они свернули на дорожку, уже светало; перед въездом в имение Билл разбудил своего защитника.

— Приехали. Будем надеяться, что тебя там не хватились — теперь задача проникнуть в дом незаметно.

Вялый после ночных предприятий, мальчик осоловело смотрел на соседа.

— Проснись! — нетерпеливо сказал доктор. — Утро уже.

— И что вы сделаете?

— Я предположу, что у тебя хватит ума пробраться в дом незамеченным.

— Француженка заметит.

— Что заметит? Какая француженка?

— Сестра моя. — Мальчик заметно приободрился. — Ну, барышня. Она только что приехала из Франции или откуда там. Она меня впустит.

Этот план почти вернул Биллу душевное равновесие.

— Как ты ее разбудишь? — спросил он.

— Что-нибудь придумаю.

— На всякий случай я буду с тобой.

Между новыми деревьями, через новую трепетную жизнь, через новые тени, очертившие новую территорию на старой, под звуки разных неизвестных насекомых они достигли лужайки и остановились под окном.

— Что теперь? — прошептал Билл.

— Это ее комната — и окно открыто.

Билл торопливо перебрал в уме классические способы осады спящего дома.

— Можем бросить камешки, — неуверенно предложил он.

— Не — бросим какой-нибудь цветок. Знаете барышень: влетит камень, она взвизгнет, а если роза — подумает: наконец-то принц Уэльский.

Первая роза не попала — промахнулся мальчик; затем два раза чисто попал Билл, розы перелетели подоконник. Внизу не было слышно акустического результата, и они затаили дыхание.

— Попробуйте еще… — начал мальчик и умолк: в окне появилось нежное доверчивое лицо и пыталось сфокусировать сонный взгляд на том, что делается внизу.

Затем было перешептывание, воспроизвести которое мог бы разве что какой-нибудь из знаменитых звукоподражателей на радио. Когда лицо исчезло, мальчик повернулся к Биллу и брезгливо сказал:

— Понимаете, они все одинаковые. Половину они понимают, а половину не понимают. Только половину — больше от них не дождешься. Сейчас будет одеваться в вещи, как будто мы повезем ее в город по важному делу.

Однако мисс Мэйсон оделась на удивление быстро и открыла им боковую дверь через семь минут. Увидев ее, Билл решил, что лучше объяснит ей суть дела без комментариев третьего собеседника и, воспользовавшись его зевком, строго указал пальцем внутрь и наверх. Мальчик моргнул, хотел заговорить, но, не совладав с новым зевком, подчинился и исчез.

— Вот, мисс Брикстер, — начал доктор и осекся.