Я за тебя умру

В ответ на такую холодность Атланта инстинктивно принялась экстренным образом прихорашиваться — стирать с лица клоунский грим, убирать с талии подкладки, встряхивать мокрыми волосами и взбивать их ореолом вокруг головы. Затем, подавшись вперед в тусклом свете приборной доски, взмолилась:

— Позволь спросить у тебя одну вещь.

— Не сегодня, Атланта. Я еще не оправился от шока.

— От какого шока?

— Я обнаружил, что ты всего лишь обычная женщина.

— Я хочу спросить одно: кто-нибудь когда-нибудь взаправду кончал с собой потому, что слишком сильно любил кого-то? Я имею в виду, как ты думаешь?

— Нет, — решительно сказал он. — А что? Ты планируешь покончить с собой из-за мистера Люкса?

— Говори потише. Но послушай, ведь были же на свете люди, которые это сделали, разве нет?

— Я не знаю. Спроси какого-нибудь сценариста, когда вернешься домой, — он тебе скажет. Или Праута. Эй, Праут…

— Не затевай опять скандал!

— Тогда давай не будем разговаривать.

Автомобиль миновал Чимни-Рок, и они подкатили к гостинице в молчании, под дробь капель. Дорога заняла добрый час, но Атланте казалось, что она слышала голос Изабеллы Панзер на платформе всего минуту назад. Она не испытывала гнева, только безграничную печаль — и где-то в глубине ее тлела противоестественная жалость к Деланнуксу.

Но в вестибюле гостиницы, когда он спросил, все ли однозначно настроены завершить этот день — вопрос, явно адресованный ей, — она поспешно сказала:

— У меня уже нет сил. Никогда не чувствовала себя так неуютно.

Но заснуть она не могла. Впервые в жизни, к лучшему или к худшему, она по-настоящему бодрствовала в эмоциональном смысле, то анализируя свою страсть к этому мужчине, то пытаясь изгнать его из своей души с помощью логики, то размышляя, что ей следует сделать. Если бы это не касалось Роджера, она пошла бы к нему и спросила совета — но теперь спросить было не у кого. Ближе к утру она задремала, но внезапно очнулась еще до семи. Один взгляд на хмурое окно сказал ей, что по крайней мере в несколько ближайших часов работы не будет, и ее служанка подтвердила это, когда пришла. Атланта вяло натянула на себя купальник, отправилась к озеру и проплыла немного по нереальной границе между миром воды, похожей на туман, и отсыревшим воздушным куполом. Потом вернулась в гостиницу, позавтракала, оделась и обнаружила, что уже почти девять. Внизу она прочла письмо от матери и минутку-другую постояла с Праутом на веранде.

— Роджер не в духе, — сообщил он. — По всей его кровати валяются детали камеры.

— Зато ему есть чем заняться в дождливый день.

Вскоре она вышла в вестибюль и спросила номер комнаты мистера Деланнукса. Постучавшись к нему и услышав его «Да?», она крикнула через дверь:

— Почему вы так долго не встаете? Решили весь день прятаться? Вы что, сова?

— Входите.

За порогом она замерла. По всему полу был разбросан багаж, и Карли помогал коридорному затянуть ремень на чемодане.

— Я думал, вы отдыхаете, — сказал он. — Думал, в дождливый день…

— Что вы делаете? — требовательно спросила она.

— Я? — У него был слегка виноватый вид. — Ну, честно говоря, я уезжаю. Понимаете, Атланта, мне теперь ничто не грозит, и я могу вернуться в большой мир…

— Вы сказали, что останетесь еще на неделю.

— Наверное, вы перепутали. — Она стояла посреди комнаты, не двигаясь с места, а он продолжал: — Знаете, когда вы постучали, я прямо подскочил. Решил, что вы судебный исполнитель.

— Вы обещали остаться еще на неделю, — упрямо повторила она.

Коридорный, мальчик-негр, со щелчком закрыл сумку и вопросительно посмотрел на Деланнукса…

— Возвращайся через пятнадцать минут, — скомандовал тот.

Парень закрыл за собой дверь.

— Почему вы уезжаете, ничего никому не сказав? — спросила Атланта с возмущением. — Я прихожу и обнаруживаю, что все ваши вещи собраны… — Она беспомощно покачала головой. — Конечно, у меня нет права совать нос в чужие дела…

— Сядьте.

— Не сяду. — Она уже почти плакала. — Вообще все выглядит так, будто вы собрались за десять минут: поглядите вон на те туфли. Куда вы теперь их денете?

Он бросил взгляд на туфли, забытые в гардеробе, — и снова перевел его на лицо Атланты.

— Вы хотели уехать, не попрощавшись, — упрекнула она.

— Я думал попрощаться.

— Да — после того как все ваши вещи окажутся в машине и уже ничего нельзя будет сделать.

— Я побоялся, что влюблюсь в вас, — беспечно сказал он. — Или вы в меня.

— На этот счет можете не волноваться.

В его глазах блеснуло озорство.

— Подите-ка сюда, — сказал он.

Робкий голос внутри нее шепнул, что он проверяет свою власть над ней, что это лишь извращенная забава. Потом другой, потверже, простил его за это и заставил ее услышать в его приказе отчаянную мольбу.

— Подойдите ко мне, — повторил он…

…и она шагнула вперед.

— Ближе.

Она касалась его, и вдруг ее лицо потянулось вверх, к его лицу. Потом, в конце поцелуя, он не сразу отпустил ее от себя, придержав за руки чуть ниже плеч…

— Видишь — потому я и подумал, что лучше бы мне уехать.