Я за твоей спиной

Голова все равно побаливает. Выпили немного, но это текила, а она всегда злая к англичанам. Гэри еще раз косит глаза на Пайпер и замечает, что ее хватка ослабла: можно попробовать выбраться.

Она перехватывает предложенную ей подушку и переворачивается, так и не проснувшись. В комнате свежо: ветерок из окна треплет маленькие светлые занавески. Гэри задерживается взглядом на рыжих волосах, которые разметались по подушке. Сейчас, когда их заливает солнце, они выглядят ярко, даже волшебно. Он не удерживается: пробегается пальцами, чувствуя, какие они мягкие. Как шерстка у котенка.

Душ помогает справиться с легким похмельем и снова почувствовать себя человеком. Гэри переодевается в спортивные штаны и футболку, оглядывает кухню и вспоминает, что в холодильнике у Пайпер почти пусто, а из кусочка ветчины и банки каперсов завтрак не сможет приготовить даже он.

Видно, что маленькая. Двадцать два ей, да? Гэри даже не уверен, что она привыкла завтракать. Но от пиццы не отказывается – уже хороший знак.

Он засовывает в карманы бумажник и ключи от машины, спускается вниз в поисках продуктового. Натыкается сначала на один, но в нем все подписано на испанском, а продавец смотрит волком. Гэри решает не испытывать судьбу: в конце концов, должен же быть в Бруклине хоть один вменяемый супермаркет.

В Бронксе ему больше нравится. Когда он только покупал свой дом – его первый дом, от счастья чуть с ума не сошел, – даже не верилось, что в Нью-Йорке можно купить что-то кроме квартиры. Столько денег отвалил, что даже ба до сих пор не знает, – можно было взять особняк под Манчестером.

Потом еще ремонтировал не меньше года: там все рассыпалось, чего ни коснись. Американская мечта держится на гипсокартоне и асбесте, и вся страна построена на этих двух китах. Гэри до сих пор не привык: иногда очень хочется домой. Взять, бросить все здесь, купить билет в один конец и дом где-нибудь в Бикерстаффе. Как тот, у Джима на холме. Завести козу и собаку.

Но это все пустые мечты – братьев он не бросит. Сказали, вместе будут до последнего, значит, надо быть вместе.

Добравшись до супермаркета, Гэри снова вспоминает, чего он не заметил на кухне, и сразу берет тележку. У Пайпер в доме нет ни яиц, ни сосисок, ни даже простейших макарон – живет человек, видимо, на кофе и сэндвичах.

Он с детства готовит: ба все время была на работе, пытаясь одна поднять двоих пацанов. Они помогали как могли и уж обед-то себе делать научились. Гэри всегда больше нравилось готовить, так что уборку Джек брал на себя. Когда потом вместе жили, даже в Нью-Йорке, это сохранилось.

Пайпер приютила его без единого вопроса, без тени сомнения. Кто бы еще это для него сделал, кроме братьев? Нет, он ей теперь точно задолжал, как минимум завтрак.

На обратном пути пакеты тянут руки приятной тяжестью: Гэри подозревает, что в задумчивости набрал продуктов дня на три, не меньше. Но это и здорово: он не знает, когда вернется домой, а впереди у них еще целый уикенд. Но нужно было все же взять машину, хотя идея искать парковку заново не радует. Кстати, нужно еще проверить, не сняли ли колеса.

Когда он открывает дверь «Форда», вспоминает, что есть еще кое-что, чего он не сделал, хотя нужно. Вчера было поздно звонить, но лучше сейчас, пока Пайпер нет рядом.

Гэри забирается внутрь и подключает телефон к динамику машины. Так проще. Набирает знакомый номер.

– Привет, – скрипит старческий голос уже через два гудка.

– Ба, – улыбается он. – Ты как?

– Ничего, у меня наконец первые цветы распускаются, – довольно произносит она, – весна в этом году ранняя. Ты как, Гэри? Ничего не случилось?

– Я тут… – Он не знает, как сказать. Хотя это ба: надо говорить как есть. – Я с Фло расстался.

– Сам? – неожиданно спокойно переспрашивает она.

– Да мы вместе как-то решили.

– Ну что ж, это к лучшему. Не подумай, что я что-то против Флоренс имею, я ее даже не знаю. Но, родной, где мы с тобой, а где искусствоведы.

– А как же Джек? – поддразнивает он.

– Ты меня подловить решил? – недовольно отвечает она. – Джек – мой внук, его любовь к стихам и картинам я как-нибудь переживу. А вот ты… Все, не путай меня. Скажи лучше, как ты после всего?

– Да я уже поспал с этой мыслью, – признается Гэри, – так что в порядке. Хреново, конечно, что так вышло, но пора было.

– А я и думаю, молчишь ты про Флоренс в последнее время.

– А что я тебе расскажу? Как ссоримся?

– Да если бы ты еще звонил не раз в месяц, мог бы и рассказать. Бабка у тебя, конечно, старая и глупая, но совет нет-нет да и может дать внуку.

– Ба… – обиженно тянет он, но ее скрипучий смех заполняет машину.

– Дай поворчать. Родной, главное – чтобы тебе было хорошо.

Ее теплые слова и то, что она не осуждает и не расспрашивает, окончательно помогают успокоиться. Гэри переводит тему: слушает про цветы, новых соседей, отремонтированное крыло больницы. Все, что обычно рассказывает ба. От ее скрипящего родного голоса становится легче.

Забрав ноутбук, Гэри возвращается в квартиру. Слышен шум воды из душа, и самой Пайпер в ее спальне нет – проснулась, значит.