Я забуду тебя завтра... (СИ)

— Отправлюсь искать по твоей наводке.

Я медленно кивнула, но опять спросила:

— А когда найдёте? Что будет со мной?

— Хочешь знать убью ли я тебя?

Н-да. Его прямолинейность просто блеск. Я коротко кивнула, отвечая на его вопрос, и затаила дыхание.

— Как бы сильно я не хотел свернуть твою шейку, Рина, но мне придётся тебя отпустить к твоим родителям. Держать в должниках мера Градсбурга имеет свои плюсы.

Мои глаза распахнулись от испуга, удивления и презрения.

— Вы будете шантажировать его?!

На что Грешник лишь криво усмехнулся. Скептически так. Словно говоря, «что ещё ты ожидала?». А чего он ожидал? Что я в благодарностях рассыплюсь? По сути это тот же плен, что и у Кубрынина, хоть и условия намного лучше.

— «Держать в должниках», это не шантаж, Рина. Это связи, которые можно использовать в любой момент.

— Значит, вы не причините мне вреда? — спросила я, всматриваясь в его глаза, но что там можно увидеть кроме тьмы и пустоты?

— Нет, не причиню. Ты не заложница, но отпустить я тебя пока не могу. Мне нужен этот чемодан. Так что давай поможем друг другу — ты побыстрее вспомнишь где он и поедешь домой, а я, наконец, заживу в тишине и спокойствии.

Кивнув, я отвернулась, пытаясь осмыслить сказанное им. И плен, и не плен. И он вроде как бандит, но разговаривает нормально.

Я выросла на стереотипах. Рядом с отцом всегда были яркие представители своих профессий. Телохранители в костюмах и очках. Безопасник из силовиков. Тучная повариха в чепчике. И бесшумная и незаметная прислуга. Никто и никогда не выделялся чем-то необычным и нестандартным, а мама вечно всё контролировала. Белый чепчик, как в журнале, фартучек на служанке нужного фасона. Всё должно было быть по её глупым правилам, и, кажется, мы с отцом просто уже привыкли к этому.

И вот этот Грешник… Он ведь убийца, но обработал мои раны лично. Он мерзавец, но терпелив со мной. И сильно отличается от тех бандитов, что я видела по телевизору. Его лицо не изуродовано шрамами и не покрыта тату, а до вышибалы ему как до Парижа. Нет, он не тощий, скорее что-то между худым и средним телосложением, но и не скажешь, что хилый. Жилистые мышцы покрывали руки, а если поднять водолазку до груди, то там явно будет гранитовый пресс.

А может, это я пытаюсь найти в нём хорошее? Как, собственно, и всегда. Сначала ищу в людях особенное, светлое, а потом кусаю губы от разочарования. Как бы там ни было, он прав. Если я быстрее вспомню про этот чертов чемодан, то быстрее вернусь домой. Если, конечно, он не врёт, и меня потом не найдут с дыркой во лбу на какой-нибудь стройке.

Глава 3

Закутавшись плотнее в халат, который подал мне Грешник, я вышла из душевой кабинки, но тут же схватилась за дверцу, предотвращая падение, и зажала рот ладонью. Острая боль пронзила ногу, как только я наступила на правую ступню, да такая сильная, что в глазах потемнело!

— Что с тобой?

— Нога, — промычала я, а Грешник опустил взгляд и зажмурился, будто забыв что-то.

В следующую секунду, я была подхвачена им и цеплялась за его плечи. Нет, меня часто носили на руках, но то было во время танцев, а это совсем другое! Он может меня уронить, споткнуться, а зная моё везение ещё и сам шею свернёт! Хотя последнему я буду рада. В некотором смысле.

Но, к моему удивлению, до кровати донёс он меня без травм. Усадив поверх покрывала, он приказал мне держать ноги на весу, а сам скрылся в смежной комнате. Наверное, там его кабинет или ещё одна спальня, но вернулся он быстро и с какой-то железную емкостью и саквояжем. Поставив всё рядом со мной на пол, он приказал лечь на живот и свесить ступни. Я так и сделала, не задавая вопросов, а зря. Когда кожа неожиданно вспыхнула огнём, я пискнула, прикусывая собственный кулак, и зажмурилась. Казалось, что он прикладывал к подошве расплавленное железо и не забывал его переворачивать каждую секунду, но скоро боль немного утихла, и я услышала очередной звон стекла, как и в ванной.

Выдохнув с облегчением, так и осталась лежать, поскольку приказа садиться не поступало, но новой порции боли больше не было. Даже наоборот, по мере махинаций Грешника, я чувствовала как она отходит, оставляя место чему-то холодному, что немного облегчало мучения.

— Сядь.

Подчинившись, я обнаружила, что ноги уже перебинтованы, а в миске перед ним моя кровь, скальпель и довольно большой осколок. Наверное, вытащить так просто он не смог и ему пришлось резать. Как же хорошо, что я об этом не знала, иначе визгу было бы куда больше.

Как только я приняла вертикальное положение, а Грешник убрал ненужное в сторону, то сразу начал прощупывать кости голени. Я смотрела как большие пальцы медленно скользят от сустава щиколотки вверх до коленей, просчитывая выпирающие неровности, и боялась пошевелиться от осознания, что это не мой организм устал от боли и перестал воспринимать его привычным способом, а прикосновения Грешника не причиняют её. Вот он держит икры четырьмя пальцами, а подушечка большого ползет по поверхности берцовой кости, но чувствую я лишь его это и ничего более!

— Восемь переломов за три месяца только на одной ноге.