Я забыл умереть

Я поднял бы на смех любого, кто сказал бы, что я — наркоман, что мне пора сбавить обороты, пора отдохнуть. Я сказал бы, что он просто завидует моему гламурному образу жизни. Но в маленьком и потаенном уголке своей души я знал, что я не кто иной, как двадцативосьмилетний барыга и торчок. Что моя жизнь складывается совсем не так, как я планировал, уезжая из Толидо. Но я обманывал себя, — я усмирил свою депрессию и панику и познакомился с тремя очень талантливыми музыкантами, которые брали меня в группу солистом.

Музыка играла очень важную роль в моей жизни, она и сейчас помогает мне выжить. Когда я играл с этими ребятами, мне казалось, что я приехал в Калифорнию именно за этим. Это было мое призвание. А наркотики и вечеринки прилагались в качестве довеска.

Парочка моих новых знакомых сидела на героине — настоящем героине, а не на смеси героина и экстази. Поначалу я его избегал. Я воображал, что мне обеспечен гламурный кайф экстази, доступный только фотомоделям и рок-звездам. А эти мои знакомые парни вдыхали пары героина на фольге и нюхали его с донышка пивных банок. Запах был отвратительный. Но как бы ни отталкивал меня героин, я был уверен, что обязательно попробую его — это лишь вопрос времени.

Как-то мы тусовались на вечеринке у моего друга Тодда — в его доме, в одном из каньонов возле Малибу. Он закатывал эпические вечеринки, которые напоминали мини-рейвы, и брал десять долларов за вход. На этот раз собралось более двухсот человек. Музыка давила на барабанные перепонки, все были под экстази, и все любили меня, потому что я был их барыгой. Я мог исполнить любые их прихоти, но всегда высмеивал тех, кто спрашивал героин.

— Эй, подгони нам немного хмурого.

— Когда мы попробуем герыч?

Цена на него шокировала, да и сами мысли о героине вызывали замешательство. Я пробрался в комнату Тодда. Там была своя вечеринка, где тусили самые отмороженные. Я был в своем репертуаре, моя дурь была лучшей марки, я обнимал всех девушек и всех своих друзей. Тут появилась группа парней, которые хотели вписаться в вечеринку, но у них не было денег. Это были друзья ребят, с которыми я исполнял музыку, поэтому я их провел на вечеринку, а они провели меня в комнату Тодда.

— У тебя есть колеса?

— Да, но они идут по двадцать долларов за штуку. А у вас, очевидно, нет денег.

— Ладно. Будем меняться?

— Буду ли я меняться? На что?

— Хочешь героин?

В комнате стало тихо.

— Хочешь или нет? — переспросил этот парень.

— Да, — сказал я. — Хочу.

— Дай мне пару колес.

— Сначала покажи героин, — сказал я.

Он достал миниатюрный желтый шарик и разорвал его зубами, обнажив черную, склизкую массу. Потом взял пустую пивную банку, отрезал донышко, перевернул и положил героин в эту сковородочку и щелкнул зажигалкой. От жара пламени героин растопился. Затем этот парень попросил ручку, отвинтил заднюю крышку, вытащил стержень и обрезал кончик. Так получилась соломинка. Он протянул ее мне.

Я уставился на него.

— Что это?

— Держи.

— Что мне с этим делать? Выпить?

— Чувак, здесь тебе не гребаное «Криминальное чтиво»[57]. Это сделка. Это героин. Возьмешь? Присутствующие рассмеялись. Мне вспомнилось, как мои земляки потирали руки, злорадствуя, что я не еду в Калифорнию. В очередной раз я попадался в ловушку амбиций и своего эго.

— Да, да, — сказал я. — Разумеется.

— Смотри, — сказал он, вставил в нос соломинку и втянул капельку жидкости. — Вот как это делается. И протянул мне ручку.

Я взял ручку и втянул остальное. Тут же по моему телу растеклась теплая немота. Я буквально сполз вниз по стене. Приятное, легкое, умиротворяющее чувство. Я сидел, откинувшись на стену, и коктейль экстази, кетамина и героина исполнял музыкальную симфонию в моей голове.

Мне не нравились эти ребята, что предложили мне героин, но, как вы уже догадываетесь, я взял у них номер телефона. Мне хотелось еще. Мне понравилось это чувство. Но еще больше мне понравилась реакция людей, обалдевших от увиденного.

Вместе с тем я ненавидел героин. Эта вонь вызывала рвотные позывы, я весь чесался. Я расчесывал ноги, руки и нос до ссадин. Когда Дженнифер спросила, почему я на героине, я рассмеялся и сказал: «Потому что я музыкант!»

Скажу, что героин вернул мне то, в чем я всегда нуждался. Он вернул мне детство. Мой мозг иссыхал от экстази, ЛСД, кетамина, бутирата, грибов и всего остального. Ясно, что удовольствие, насильственно извлекаемое мной из области среднего мозга, мой роман с запрещенными химическими веществами — все это не могло длиться вечно. Героин был другой. Один вдох — и я ощущал мир и покой, исчезали депрессия, тревога, голод, боль… Не было ничего. Я ни от кого не зависел, я был в безопасности, я был спокоен и бесстрашен. Тепло разливалось в груди. Я сочинял песни и стихи, почти все время витал в облаках, пребывал в полусонном состоянии, грезил наяву.