Я забыла все на свете

– Те два мастодонта – ваши друзья? Вы меня поражаете, юная девица. Вы не так просты, как мне казалось.

Утвердительно киваю, сознательно пропуская мимо ушей конец фразы. Комплимент или осуждение? Я подхожу к решетке между нашими с Элифасом камерами.

– Послушайте! – тихо зову я. – Мадам вурдалакши!

Одна, наиболее крупная из четырех, тут же на меня оборачивается. Она в клетке самая спокойная; можно подумать, что на остальных лежит повинность охотиться и кормить ее. Она прижимается лицом к решетке со своей стороны, просовывает голову между двумя прутьями. Несмотря на расстояние, меня пугает взгляд ее черных глаз. Я чувствую себя мышью перед большой кошкой. Не слишком ли я рискую? Мысль, казавшаяся разумной всего несколько минут назад, теперь выглядит сомнительной.

Но я проявляю упорство.

– Добрый вечер. Мы еще не знакомы. Я пришла совсем недавно с колдуном Эликсом и двумя догронами.

Я указываю на обеденный стол. Вурдалакша смотрит туда же, а не на мой палец – признак ума.

Теперь я указываю на своего соседа.

– Этого человека зовут Элифас. – Я говорю тихо, чтобы нас не подслушали. – У нас созрел план бегства. Может быть, вам понятны мои слова?

Вурдалакша долго на меня смотрит, словно хочет загипнотизировать. Она стоит так прямо и так неподвижно, будто высечена из мрамора. Ответа не будет, уныло говорю я себе с печальным вздохом. Я уже готова отойти от решетки и сесть, но тут происходит чудо.

– Лисс, – шепчет вурдалакша на невольничьем языке.

– С ума сойти! – ахает Элифас, ероша пятерней свои рыжие волосы.

– Можете повторить? – спрашиваю я.

Мне нужна уверенность, что это не галлюцинация. Путешественник уже приготовил свой блокнот и занес над страницей карандаш.

– Лисс, – повторяет вурдалакша.

– Если нам удастся выбраться из камер, хотите, чтобы мы и вас выпустили? – спрашиваю я, бросив сначала вопросительный взгляд на Элифаса и решив не обращать внимания на его испуганную гримасу.

Выпустить вурдалакш – значит рисковать, что они на нас набросятся. Но они пленницы, как и мы. У нас одинаковая судьба, и я не могу позволить себе сбежать, не предоставив им того же шанса.

– Лисс.

– Если мы вас выпустим, вы обещаете на нас не нападать?

Наконец-то мраморная статуя оживает. Она долго смотрит на двух колдунов за столом, потом, щурясь, снова поворачивается ко мне. Не злоба ли то, что я вижу на ее лице?

– Лисс! – рычит она.

– Вы главная в этой стае? Вы ручаетесь за остальных?

Желая, наверное, доказать мне, что тревожиться не о чем, она поворачивается к своим подружкам и отдает приказ на своем языке. Ее шипение сразу приструнивает остальных. Они становятся на четвереньки и ретируются вглубь клетки.

– Лисс! – победно произносит вурдалакша, обращаясь ко мне.

– У вас есть имя?

– Ссскритшин, – произносит она своим шелестящим голосом.

Отрадно слышать от нее что-то, кроме «да». Она повторяет свое имя, трогая лицо, потом, указывая на вора, произносит с изрядным шипением его имя – Элифас. Наступает мой черед назвать себя, но я вынуждена мотать головой: я ведь не знаю своего имени.

– Сага, – подсказывает Элифас. – Ее зовут Сага.

– Сссага, – повторяет вурдалакша.

После этих волнующих переговоров остается одно – ждать.

Трапеза колдунов завершена, тем не менее они никак не встанут из-за стола: тянут и тянут свой зеленый напиток. Судя по изменившимся голосам, оба захмелели. Чем дальше, тем сильнее их клонит в сон. Но ни тот, ни другой не изъявляют готовности идти спать. Это как игра – кто дольше продержится. Жалкое зрелище! Не думала, что колдунам свойственно такое мелкое тщеславие.

Так продолжается до тех пор, пока не раздается звук падения. Эликс свалился со стула первым. Теперь он громко храпит, уткнувшись носом в мозаичный пол. Гразиэль хохочет и неуклюже поднимается. Его качает, как на борту лодочки, застигнутой штормом. Один из догронов подбегает к нему, чтобы помочь, и некромант валится ему на руки. Глаза бы мои не глядели на обоих пьянчуг!

– Вот момент, которого я дожидался, – говорит Элифас, вскакивая.

Он достает из кармана две плоские железки и вставляет их в личинку замка. Несколько секунд – и дверь распахивается. Вор неслышными шагами выходит на свободу. Можно подумать, что он всю жизнь только и делает, что вскрывает замки.

Скрофа дрыхнет в конце тюремного коридора. Он кажется опасным – того и гляди проснется.

Присев у двери моей камеры, Элифас открывает и ее. Я восхищена его ловкостью.

– Что теперь? – шепчу я ему.

Перед нами – дверь камеры, в которой заперты вурдалакши. Сдержат ли они свое обещание? А мы свое сдержим? Мы молча подходим. Скритшин держится за решетку, внимательно глядя на нас. Я протягиваю к ней руку. Расстояние так мало, что ей ничего не стоит меня укусить. В ее больших круглых глазах читается вопрос.

– Пожми мне руку и пообещай, что ты и твои соплеменницы не причините нам вреда.

Ее длинная рука тянется к моей, жесткие пальцы сжимают мои.

– Обещщщаю, – шипит она.

Убежденный демонстрацией доброй воли, Элифас занимается их замком.

– Наверное, я рехнулся… – слышу его тихое бормотание.