Я закрыл КПСС

В то время в Кремле работал Оргкомитет по подготовке встречи третьего тысячелетия. С начала 1999 года наступлению третьего тысячелетия в нашей стране стали придавать какое-то гомерическое значение. Причем именно с упором на то, что наступит оно 1 января 2000 года. Люди грамотные немедленно указали, что это не так, что ждать нужно до 1 января 2001 года, но ошибку поддерживало все больше придворных «лидеров общественного мнения», вплоть до патриарха. И делали это все более напористо. Тайну такого внимания к круглой дате первым разглядел бывший вице-премьер Александр Шохин, предсказавший весной, что под Новый год Ельцин уйдет в отставку. Чтобы подвигнуть «дедушку» досрочно оставить свой пост, ему и нарисовали красивую картинку: в новый век (в новое тысячелетие) страна должна войти с новым лидером, его наследником. Так все и вышло, и в прощальной речи прозвучало: «Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие». На следующий Новый год про новое тысячелетие говорил (в этот раз совершенно верно) и следующий президент — Путин. Так Россия стала единственной страной, дважды вошедшей в новое тысячелетие — millenial deja vu. А нам не в диковинку: каждый новый год по два раза встречаем.

5 мая заседание этого оргкомитета дало повод повеселиться всему миру. Начав читать вступительную речь, Ельцин остановился и, медленно обведя собравшихся демонстративным сурово-непонимающим взглядом, произнес: «Не так сели». И после паузы продолжил: «Степашин — первый зам. Исправьтесь. Сергей Вадимович, пересядьте». Затем, словно представляя никому не известного гостя, добавил: «Первый зам председателя правительства Степашин Сергей Вадимович».

Задвигались стулья и люди, заскользили папки по столу, смущенный Степашин занял место по левую руку от Примакова. Вид премьера не оставлял сомнений: он воспринимал все происходящее как «последнее китайское предупреждение» — так же, как и остальные.

Главным был вопрос: станет ли Примаков, опираясь на полную поддержку парламента, большую популярность в силовых структурах и у народа в целом, бунтовать? Не откажется ли он уходить в отставку? И что будет делать потом?

При обсуждениях я говорил, что ждать указа Ельцина осталось недолго и Примаков (из опыта своего общения с ним) сопротивляться не будет. Это означало бы взять на себя ответственность за попытку нового переворота, на что Примаков, до мозга костей системный и аппаратный человек, решиться не мог (восемь лет назад такие же системные и аппаратные люди уже попробовали).

Последний вопрос не столь однозначен. После отставки Примаков должен стать «невестой на выданье». Не мог он взять и просто так исчезнуть из политики. Станет ли он самостоятельным игроком или примкнет к одной из действующих структур? С прицелом на президентские выборы или ограничится претензией на председательство в Думе? Приглашать его в «Отечество» или идти без него?

Споры на этот счет велись интенсивно и до 12 мая, когда отставка состоялась, и потом. Первый прогноз сразу оправдался: Примаков ушел безропотно и следующие полтора месяца лечился в Швейцарии — операция на тазобедренном суставе, послеоперационное восстановление. Все это время продолжалась дискуссия на тему «Отечества» и Примакова.

Аргументы в общем-то понятны: нельзя отпускать Примакова в свободное плавание, а пуще того — нельзя допускать его объединение с политическими конкурентами. Но и не хочется отдавать ему первую позицию: получится, вся команда Лужкова работала «на дядю». К тому же «дядю», весьма критически относящегося к бизнес-практикам, укоренившимся в столице, где мэр самолично и под влиянием супруги решал, кому какой денежный надел отдать.

Да и у Примакова было немало сомнений относительно будущего альянса. По тем же причинам: быть вторым после Лужкова ему не по чину. К тому же упомянутые бизнес-практики были обречены стать одной из наиболее уязвимых тем будущих дебатов. И вообще, Москву в России не любят.

Отражением этой нелюбви стало возникновение в апреле еще одной политической организации региональной бюрократии — движения «Вся Россия». Его возглавили руководители большей части республик в составе России, но также и губернаторы русских краев и областей. Создатели движения Минтимер Шаймиев (Татарстан), Муртаза Рахимов (Башкирия), Владимир Яковлев (Петербург), Руслан Аушев (Ингушетия) не хотели слепо идти в фарватере Лужкова. Важную роль в их самоопределении сыграло и противостояние с АП и «семьей» в деле Скуратова. Они понимали, что за проявленную строптивость с них могут спросить, и руководствовались старым народным правилом «Скопом и батьку бить легче».