Я залезу к тебе под кожу, или Птица счастья тоже бывает ручной

– Это невозможно. Вертолёт не может подняться на такую высоту, а тащить на себе мёртвую тушку, рискуя собственной жизнью, желающих не находится. Так они и лежат там, на высоте, не погребённые. Никто не хочет подвергать риску собственную жизнь.

– Ужас, – выдохнула я.

– Когда поднимаешься на высоту в восемь тысяч метров, ни о какой морали не может быть и речи. И когда видишь на своем пути умирающих людей, просто проходишь мимо и не помогаешь.

– Почему?

– Потому что тогда умрёшь сам. У тебя нет выбора. Ты должен выжить в экстремальных условиях. Там, наверху, каждый сам за себя. Когда поднимаешься наверх, чувствуешь взгляд в спину. Не только я это ощущал, но и все, кто поднимается на гору. Говорят, в спину смотрят мёртвые, которые навсегда остались там. Я видел двоих альпинистов. Они почти заледенели, были страшно истощены, просили о помощи…

– Так они были живы?

– Ну, если просили о помощи, значит, были живы.

– И ты им не помог?

– Они пережили высотный шторм. Мы не могли им помочь, потому что нельзя сворачивать с маршрута. Это кажется, что умирающие лежат совсем близко. Но двигаться на такой высоте очень сложно и опасно. Спасая чужую жизнь, можно запросто потерять свою собственную. Двигаться на такой высоте – то же самое, что бежать под водой. Помогая замёрзшим, мы рискуем сами замёрзнуть насмерть. Выходить и отогреть их невозможно. У них, скорее всего, уже атрофированы мышцы. Если бы мы хотели одеть и донести замёрзших, то погибли бы сами. Мы спустились, но они были уже мертвы. Головы и руки были вморожены прямо в склон. Люди пытаются зайти на вершину без проводников. Экономят и от этого гибнут.

– Не понимаю… Кому нужны такие неоправданные риски? Это какая-то болезнь.

– Возможно. Но поверь, этой болезнью болеют многие. Некоторые вообще совершают восхождение без кислорода. Так вот, после этого я потерял чувство страха. Точнее, забыл, что это такое. Наташка, ну что ты так всматриваешься в ночное море?

– Мне страшно. Всё так неожиданно… Так глупо… Когда он успел нас выследить?!

– А мне кажется, мы особо и не прятались.

– Мне всё же казалось, мы соблюдаем какие-то меры предосторожности.

– В том-то и дело, что нам казалось. Наташа, мы любим друг друга. Я люблю тебя не меньше, чем ты меня. Я должен был защитить тебя. Если бы я это не сделал, он бы засадил тебя в тюрьму. По нему было видно. Он может… Я не мог этого допустить. Я поступил так, как поступил бы любой нормальный мужчина, когда опасность угрожает любимой женщине.

– Игорь, ты любишь меня?

– Очень люблю.

– Ты женишься на мне?

– Ты замужем.

– Я решу этот вопрос.

– Убрать сыночка ещё проще, чем папу. Он вечно обдолбанный. Стоит дать ему суррогатное пойло, и он больше не будет мешать.

– Игорь, – я прикрыла его рот своей ладонью. – Как ты можешь?

– Но ты ведь хотела их денег. Ты можешь получить. Весь город только и говорит о том, что ты вышла замуж без брачного договора. Глупо отказываться от того, чего ты так сильно хотела.

– Игорь, я и подумать не могла, что ТЫ ТАКОЙ.

– А я знал, что ТЫ ТАКАЯ. Но меня успокаивает одно: что ты любишь меня по-настоящему. Я думаю, ты никого и никогда из своих мужчин не любила так, как любишь меня. Скажи, никого и никогда?

– Никого и никогда… – кивнула я и подумала о том, что убийство Сергея совсем не входило в наши планы.

Всё тайное когда-нибудь становится явным. Мне показалось, наш корабль не успел поплыть, как начал тонуть. Мы оба поняли, что любовью не играют и что идти по краю опасно. Можно упасть… Мы то горим, то таем, загоняя в тупик наши чувства.

– Игорь, если решится вопрос с Ником, ты на мне женишься?

– Женюсь, – твёрдо ответил он.

– А как же экстрасенсы, охранники, колдуны, психотерапевты? Кто там у тебя ещё в твоём штате прихлебателей?