Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945

Генерал фон Зект, генерал фон Лоссов, генеральный комиссар фон Кар и баварское правительство хотели сформировать в Баварии правое правительство. Безусловно, они расходились в деталях претворения в жизнь своего плана, но в целом речь шла о повторении того, что пытался сделать Капп в Берлине. Только на этот раз в надежде на удачу переворот затеяли в Мюнхене с монархически настроенным населением. Однако Гитлер стремился к одному – личному захвату власти.

Никогда больше Людендорф не упоминал при мне Гитлера. Я так и не узнал, почему он порвал с нацистским лидером, которого так расхваливал при нашей встрече перед Мюнхенским путчем. Что касается господина фон Кара, то впоследствии он отошел от политики, что не помешало Гитлеру казнить его, семидесятидвухлетнего, 30 июня 1934 года.

Глава 4 Борьба с планом Янга

Я выступаю в защиту франко-германского согласия

Я финансировал национал-социалистическую партию по одной конкретной причине: я верил, что план Янга сулит Германии катастрофу. Я был убежден в необходимости объединения всех правых партий и верил в возможность соглашения на разумных договоренностях. С этой целью я и вел переговоры со «Стальным шлемом» (организацией патриотов-ветеранов мировой войны) и молодежными группами немецкой национальной народной партии – вел по наущению Гитлера и Геринга. Герман Геринг выразил желание переподчинить национал-социалистические штурмовые отряды (известные как СА) «Стальному шлему». Он всегда опасался, что СА плохо кончат.

Одним из основателей и главным организатором отрядов СА был Эрнст Рём, бывший офицер имперской армии, позднее руководитель штаба СА и ближайший соратник самого Адольфа Гитлера. Рём был военным авантюристом. Долгое время он прожил в Южной Америке, где занимался реорганизацией боливийской армии. Впечатления и опыт, полученные в Южной Америке, сформировали идеологическую основу отрядов СА. Они стали отрядами вооруженных наемников, чья главная цель – готовность к действию в случае революционных переворотов. Геринг боялся, что мораль штурмовиков окажется препятствием на пути любой конструктивной политики.

Я обратился к национал-социалистической партии лишь после того, как убедился, что ради спасения Германии от полной катастрофы борьба с планом Янга[13] неизбежна. Я никоим образом не был противником плана Дауэса[14], поскольку этот план предлагал систему репарационных выплат в основном товарами, тогда как по плану Янга репарационные поставки полностью заменялись денежными выплатами. По моему мнению, образовавшийся финансовый долг непременно разрушил бы всю экономику рейха. Вальтер Ратенау[15] также считал это бедой, разделяя мнение о том, что Германия может расплачиваться лишь производимыми товарами.

Одним из наших представителей в экспертной комиссии, проводившей в Париже предварительные переговоры относительно пересмотра плана Дауэса, был Фёглер, генеральный директор металлургического концерна в Гельзенкирхене. Эти парижские переговоры были прерваны; Фёглер и Ялмар Шахт, президент Рейхсбанка, вернулись в Германию, так как обоих обуревали дурные предчувствия насчет предложенного плана. В конце концов Фёглер не подписал новые предложения, ставшие основой плана Янга, и я должен признать, что сделал все возможное, дабы убедить его в обоснованности его опасений.

Моя позиция определилась в большой степени тем, что я узнал от одного американского банкира и Фёглера. Я имею в виду мистера Кларенса Диллона из фирмы «Диллон, Рид и К^О», еврея, с которым меня связывали самые дружеские отношения. Мистер Диллон недвусмысленно сказал: «Если вам нужен мой совет, не подписывайте». Я не забыл его слов и всегда испытывал особую благодарность за совет, идущий вразрез с его собственными интересами, но на благо Германии.

Любой здравомыслящий человек понимал, что по плану Янга залогом выполнения обязательств Германии служило все ее национальное богатство. В результате в Германию непременно хлынул бы американский капитал. Отдельные группы в Германии пытались своевременно освободить свою собственность от непомерного заклада. В этой связи я припоминаю следующие предприятия, образующие часть электрической индустрии: АЕG (один из двух ведущих немецких электрических концернов), SOFINA и электротехнический концерн «Фельтен унд Гийом». Акции этих компаний были в это время проданы франко-бельгийской холдинговой компании, которая с тех пор ими и владеет. Подобные действия были неправильными, ибо означали начало финансовой ликвидации Германии. Гораздо полезнее было бы, если бы промышленники сопротивлялись, опираясь на принцип всей Версальской системы и, особенно, плана Янга.