Я зарекалась любить

Я резко двинулась к нему и сильно обняла за пояс. Прижимаясь к его твердой груди, я слышала, как быстро бьется его тревожное сердце и часто вздымается грудь. В воздухе висели его руки, нерешительно опускаясь мне на плечи, носом он зарылся в мои волосы, делая глубокий вдох.

- Послушай, - произнесла я сквозь слезы, - я понимаю, что это ужасно. С этим, должно быть, невыносимо жить. Но ты должен понять, - я подняла голову и заглянула в его печальные глаза, - это просто случайное совпадение, на твоем месте мог оказаться любой, как и на месте того парня. В этом нет твоей вины… Ты не… убийца, - при этих словах он закрыл от боли глаза, но я хотела сказать ему главное: - Ваня, ты спас мою жизнь… Ты искупил свой грех…

***

Он улетел. Я сидела на своей кухне и постоянно окунала пакетик с чаем в свою желтую кружку, печально осознавая, что пережить неделю без него будет трудно. Вспоминая наш главный разговор, я понимала, что он мне не поверил. Несколько лет он живет с разъедающим его душу чувством вины. В один момент для меня открылась причина его тотального самоконтроля, его уникальной возможности скрывать все свои эмоции и чувства. Он не открывался никому, потому что тот, кого он прятал в порыве гнева, убил человека. Мне было невыносимо думать об этом, при этом я не могла прочувствовать и десятой доли того, что испытывал он. Я хотела ему помочь, но не знала как. Я не могла подобрать нужные слова, чтобы достучаться до него, потому что даже доказав его невиновность, никто не оживет, никому не станет легче.

- Черт! Черт! Черт! – услышала я кричащий голос Киры, доносящийся из ванны.

- Что случилось? – прокричала я, подходя к двери, разделяющей нас. Я постучалась и снова спросила: - Кира, что стряслось?

Дверь медленно поддалась мне, и я увидела подругу, сидящей на крышке унитаза в майке и шортах, которые она не снимала еще с ночи, несмотря на то, что уже было позднее утро. Лицо она прятала в ладонях, опустив локти на свои худые коленки. Мне потребовалась доля секунды, чтобы понять, что на раковине лежит розовая коробочка, а рядом с ней – полоска. Точнее тест. С двумя полосками. К своим двадцати двум годам мне уже доводилось прибегать к подобному. Но меня всегда проносило. Я перевела взгляд на подругу, которую буквально трясло. Я села перед ней на колени и, заглянув в ее переполненные тревогой глаза, спросила:

- Как? Как это возможно? Ты же на таблетках!

У Киры был невероятно скрупулёзный подход к приему медикаментов любого назначения, и гормональные препараты всегда находились на вершине приоритетов - у нее было выставлено два громких будильника, оповещающих всю квартиры о том, что наступило время обезопасить себя от нежелательной беременности.

- Я не знаю, - из ее глаз потекли слезы. Моя сильная, позитивная подруга снова была сломлена, только теперь виной отнюдь не чувства к мужчине. На кону было нечто намного-намного важнее.

Мы перешли в гостиную, где я усадила ее на диван, пока она заливалась слезами, я заварила чай и накапала в кружку валерьянки. Волноваться ей было нельзя. У нас предстоял длинный разговор, но я понимала, что прежде чем что-то обсуждать, обо всем необходимо было узнать главному виновнику торжества – Олегу.

- Что думаешь делать? – спросила я, протягивая ей кружку.

- Я не знаю… - она пожала плечами и трясущимися руками взяла у меня кружку.

- Мне кажется, Олег будет хорошим отцом… - завела успокаивающий разговор я.

Она лишь ухмыльнулась и продолжала молчать, изредка всхлипывая и все сильнее прижимая к своему животу бирюзовую икеевскую подушку. Мы просидели в тишине около двадцати минут. Я понимала, что ее безгранично рациональный мозг просчитывает возможные ходы и выходы из этой ситуации, и я могла только ждать, когда она мне откроется, молясь, чтобы ее решение пришлось мне по вкусу.

- Я… - она всхлипнула, - я не могу. Я не готова…

- Кира, на то и дается целых девять месяцев, чтобы подготовиться. У тебя все получится, главное, с тобой рядом будет Олег. И ты всегда можешь рассчитывать на меня, - я гладила ее по предплечью в надежде унять ее нервную дрожь.

- А что, если он не захочет? – она подняла на меня свои глаза, которые посветлели на несколько оттенков из-за пролитых слез.

- Глупости! – сразу отозвалась я. - Помнится, ты от него бежала когда-то из-за того, что у парня были слишком серьезные намерения. А теперь он не захочет ребенка?

- Аня! Какая из меня мать? Это же подгузники, какашки, вечное срыгивание, я буду толстой коровой!

- Если ты не замолчишь, я тебя сейчас ударю! – я была крайне серьезно настроена, меня охватила злость и ярость.

Я потеряла всякое сострадание к подруге. От удивления у Киры вытянулось лицо.