Я защищал Ленинград

В понедельник [23 июня 1941 г.] со школьными и дворовыми ребятами снова пошли записываться. Кто был постарше, у того приняли заявление. Передо мной стоял мой одноклассник Андрюшка Брылев, он был старше меня на месяц. Его спрашивают, с какого он года. Он ответил, что с 24-го. Ему говорят: «Ну, мы тебя потом вызовем». Я думаю: «Ага, ну так не пойдет!» И сказал, что я с 23-го. Андрей на меня смотрит, глаза выпучил – он-то знает, что он старше меня. Капитан говорит мне: «Пишите заявление». Я написал заявление, и 3 июля меня вызвали в военкомат. Направили нас в Новочеркасские казармы. На правом берегу Невы, где сейчас мост Александра Невского, стояли четыре каменных здания, остальные были деревянные. В одном из каменных зданий располагалось, кажется, Арктическое училище. В левое крыло этого училища нас, человек 300–350, перевели из Новочеркасских казарм. Вот на этой площадке, где сейчас расположен пандус моста Александра Невского, мы маршировали, учились владеть оружием. Направо, по Новочеркасскому проспекту, нас водили куда-то далеко на стрельбище. Я отстрелялся очень хорошо, потому что уже имел опыт. Восемнадцатого июля мне выдали винтовку «СВТ», тридцать патронов и две гранаты «РГД» с оборонительными рубашками. Обмундировали нас очень хорошо, но не для лета, а лето тогда было жаркое! Я получил сапоги, синие суконные галифе, суконную гимнастерку защитного цвета, очень тяжелую шинель с большим ворсом, пилотку, ну и все, что полагается. Конечно, выдали противогаз, лопатку. Котелки у нас были по одному на двоих, касок и «смертных медальонов» у нас не было. Лично я за войну медальон никогда не носил, да и каску надевал один или два раза.

Нас послали как пополнение к 4-й дивизии народного ополчения в третий полк (впоследствии – 86-я сд 330-го сп).

От Варшавского вокзала нас довезли до станции Веймарн, дальше шли пешком. А потом была какая-то узкоколейка. Мы сели на какие-то платформы, и паровозик тянул, тянул нас куда-то дальше. Тут нас обстреляла артиллерия, мы повыскакивали с платформ, и началась эта катавасия: в первом же бою попали в окружение, прорвались из одного – попали в другое. По дороге ходит немецкая танкетка, а мы, как бараны, боимся перебежать дорогу. Наконец найдется один смелый, перебежит, за ним мы бежим, как стадо.

По-моему, это было под Ивановским, или Старый Сап это был – не помню, но еще до окружения. Мы там были рядом с Кировским пехотным училищем, занимали оборону. Помню, мельница какая-то была. Моя «СВТ» отказала и превратилась в обычную палку. Мне пришлось ползти метров двести – там лежал убитый политрук. Я полз к этой мельнице, чтобы взять у него винтовку. Оказалось, это был карабин, и еще я взял его «ТТ». Какая у нас была задача, я не знаю. Была команда: «Вперед!» Команды отходить не было, отходили сами. Тогда не было окопов, а рыли – каждый себе – ячейку: два метра длиной, полметра глубиной и полметра шириной – все, как гроб. Никакой нашей техники я не видел. Немецкие танки были. Тогда в основном у них были легкие танки, тяжелых я не видел, но нам достаточно было и этого, нам же нечем было против них воевать!