Я здесь больше не живу

Вечер. В углу просторной комнаты горит печка, бросая веселые блики огоньков на стены. Большой обеденный стол освещен керосиновой лампой, стоящей по центру. На столе много соленостей, большая тарелка пшенной каши, хлеб в форме кирпича и кувшин, заполненный до краев молоком.

За столом сидят Арто, его сыновья – Тигран и Гагик. У стены в деревянной кроватке посапывает малыш. Укрыв ребенка шалью поверх одеяльца, Кима садится за стол.

Гагик возбужденно смотрит на еду, бодро спрашивает:

– Маа, это всё нам бабушка из деревни прислала?

Кима отвечает:

– Да, сынок, – в сердцах восклицает: – Вот и живи в наше время в городе. Без деревни пропадешь.

Арто режет хлеб ножом на большие куски:

– Ну-ка, Гагик, сбегай, позови нашу старушку-соседку, чего она там не идет?

Гагик ерзает на стуле, недовольным тоном возражает:

– Почему это снова я, а не Тигран?

Старший брат дает подзатыльник Гагику, говорит смеясь:

– Да потому что, ты младший!

Гагик хнычет. Мать привлекает мальчика к себе, целует его в лоб. Сердито смотрит на старшего сына:

– Сто раз говорила тебе, Тигран, не распускай руки на брата!

Отец обводит сыновей грозным взглядом, командует:

– Ну, хватит! Иди за бабушкой, Гагик!

Гагик послушно встает, понуро идет к двери, выходит.

За столом все молча приступают к еде.

Вскоре дверь открывается. Гагик вбегает в комнату, плюхается на стул:

– Бабушка Мариам лежит на тахте и говорит, что ей очень плохо.

Кима быстро встает из-за стола, говорит:

– Господи, простыла, небось. Пойду-ка сама, проведаю ее.

Гагик радостно садится за стол, с жадностью начинает уплетать кашу.

Кима берет пустую миску со стола, накладывает кашу. Идет к буфету, перебирает какие-то банки, вынимает банку с красной этикеткой «Говядина тушеная», открывает ее открывалкой. Подходит обратно с банкой тушенки к столу, ножом отрезает большой кусок мяса, кладет его в миску с кашей. В этот момент раздается крик проснувшегося младенца. Мать ставит миску на стол, подбегает к малышу. Раскачивает его в кроватке. Малыш не успокаивается. Кима берет на руки плачущего младенца, восклицает:

– Гагик, ну-ка отнеси еду бабушке Мариам!

Гагик строит недовольную мину, не шевелится.

Кима, укачивая ребенка на руках, строго говорит:

– Кому сказала? Возьми тарелку с ложкой и кусок хлеба. Скажи бабушке, что я позже навещу ее.

Гагик, не успевший доесть кашу, с хмурым выражением лица встает, берет еду, выходит.

В комнате бабушки Мариам темно и холодно. У тахты на подоконнике с раздвинутыми занавесками тлеет маленький огарок свечи, еле освещая место, где лежит пожилая женщина. Рядом с изголовьем стоит стул с пустой чашкой.

Гагик проворно подходит к тахте, садится на край. Бабушка Мариам громко храпит во сне. Мальчик смотрит то на старушку, то на миску с едой. Потом ложкой отрезает кусок тушенки, отправляет себе в рот. Быстро прожевав и проглотив мясо, Гагик смотрит на бабушку. Тормошит ее за плечи:

– Просыпайся, бабушка Мариам!

Та с трудом открывает глаза. Гагик протягивает ей миску с едой.

Старая женщина сильно кашляет, с трудом произносит:

– Не могу, детка. Дай мне воды, – протягивает пустую чашку, стоящую на стуле.

Гагик встает, идет к ведру, стоящему под умывальником, берет оловянную кружку с ведра, приподняв крышку, черпает воду из ведра. Переливает воду из кружки в чашку, протягивает пить бабушке Мариам. Бабушка приподнимается на правом локте, с жадностью пьет воду из рук Гагика. С трудом произносит:

– Спасибо, сынок! – бессильно откидывается на подушку, закрывает глаза.

Гагик, ставит чашку на стул, садится на тахту, торопливо съедает последний кусочек тушенки, заедая куском деревенского хлеба. Тревожно раздается храп с присвистом пожилой женщины.

Мальчик на цыпочках выходит из комнаты старушки, с миской и ложкой в руках заходит в себе домой. В комнате тихо. Малыш мирно посапывает в кроватке.

Гагик ставит миску на стол, объявляет:

– Мам, она отказалась от каши, только тушенки захотела и хлеба пожевала.

Мать убирает со стола грязную посуду:

– И то хорошо. Спасибо, сынок! Я позже проведаю бабо.

Кима наливает чай мужу и сыновьям, говорит:

– Арто, у нас дрова заканчиваются. И бабушке Мариам там холодно.

Муж, сделав большой глоток чая, задумавшись, говорит:

– Сегодня ночью сходим с Тиграном в парк.

– А можно хоть раз мне не ходить? – с хмурым лицом произносит Тигран.

Мать, с изумлением уставившись на сына, говорит:

– Как это не ходить? А кому еще идти, Гагику?

Гагик с фырканьем отпивает чай, бодро говорит:

– Мам, я с отцом пойду!

Отец невозмутимым тоном обращается к Тиграну:

– Сынок, я не справлюсь без тебя.

– Как тебе не стыдно? – говорит Кима с укором старшему сыну.

Тигран понуро опускает голову, невнятно что-то бормочет.

Гагик беспокойно дрыгая ногами, кричит:

– Ну, папа, возьми меня с собой! Пусть брат к ребятам из соседнего двора на ночевку пойдет.

Отец молча встает со стола, обращается к жене:

– Разбуди меня и Тиграна в полночь, – строгим тоном добавляет: – А сейчас марш всем спать.

Гагик корчит недовольную гримасу, протяжно вполголоса произносит:

– Нууу, как всегда.