Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…

Пили «Невшатель». Вино притупляет меня. Не делает ум острее. Встретил Дороти ди Фрассо, Бемельманов, Розенблаттов, Долли Донохью. Проводил Карен домой пешком. Ясный, ясный вечер. Обратно. Естественно, по Пятьдесят пятой улице. Снотворное. Блаженство, иногда. Господь, дай мне чуть больше покоя.

Карен: пустая жизнь. Я: «Будь мне примером». Зачем в ночных клубах, на вечеринках растрачивать свою жизнь, старательно при этом избегать работы, себя, многого другого.

Лучший выход: если так случилось, что-то из этого вынести. Книга: о человеке, который бежит (спасается) от самого себя.

То же самое: Наташа. Историю использовать как сюжет для книги о любви^* (как планировалось в Европе).

Трудности: рефлексия, почти никакого действия.

Рассказы. Идеи к фильму. Все теперь стараться делать плодотворным, где тяжесть книги давит несколько меньше.

Эттли, премьер-министр Англии, здесь на переговорах с Трумэном. Почти уже по-диктаторски. Слишком много мощи для одного человека. Даже в Америке. Прежде всего здесь. Вопли сенаторов и т. д. Чудовищны в своем невежестве. Надо использовать бомбы. Надо бомбить Москву! Ничего не ведающие крикуны. И они правят.

Тихое решение: не связываться с Н. без нужды. Уйти с дороги. К чему? Шесть месяцев без нее пошли мне, кажется, на пользу; многие люди, она среди них, это заметили. Зачем снова делать ставку на проигранную игру? Работай. Живи. Будь больше для самого себя. Какими глупыми кажутся все решения, аргументы и рассуждения в записанном виде!

Не сочувствуй сверх меры себе самому!

18.12.<1950. Нью-Йорк>

Вчера пополудни с Беттиной в музее Метрополитен. Попал в иракский отдел. Горшки, керамика необыкновенной красоты. Обломки дворцов. Большое удобство расположения помещений с рельефами, птицеголовыми людьми, жрецами, крылатыми царями. Дальше к греческой керамике. Прекрасные древнегреческие сосуды, лекифы. Танцовщицы, маленькие, парящие, волшебство. Терракотовые статуэтки из Танагры и т. п. Потом еще впечатления, быстро мимо ковров, некоторые миниатюры, бронза, будды.

Сон. Как всегда. Приходится с ним считаться.

Вечером у Карен. Поужинали (не помню точно, было ли это телячье жаркое или свинина – никогда не умел их различать), выводили собаку в саду Иезуитов.

Карен: подходить к проблеме более масштабно. Проблема вовсе не в Н. Это то, что было воплощено в ней; стояло за ней. Я начинаю действительно любить, когда уже исчезает опасность или я ее не ощущаю. Здесь должно быть что-то, чего я боюсь, сродни боязни утонуть. Что-то, что выбивает почву у меня из-под ног. Это вовсе не мазохизм. Только такое слово. Решили, в Центральном парке гуляя с собакой: это страх потери, страх смерти, этакое «не-должно-случиться», «моя жизнь закончена без нее» – это страх «cовершенного любовника» потерпеть неудачу. Так как это невроз, но принудительный, потому что этого нельзя себе позволить, нельзя, потому что на этом основанное «искусственное «я» может рухнуть, если вдруг одна из планок будет вырвана. «Великий любящий», который считает себя единственным. Пример: когда он пытается ограничить другого, нарисовать вокруг него свой горизонт (как с Марлен – рассматривать ее аферы как побочные малые дуги внутри одной большой дуги – со мной). Отсюда шок, когда я узнал, что Наташа влюблена в своего В.^*, по крайней мере, так же, как и в меня.

Отсюда постоянное (во всяком случае, кажущееся таким) желание начинать снова, чтобы стать единственным, кто выжил.

Карен: задетая гордыня великого любовника, который любит вплоть до смертельной зависимости; если он теряет, если с ним плохо обходятся, его гордыня переходит в страх и т. п.

Отсюда: это только часть. Рассмотреть, спросить, откуда это? Далее: боязнь жить без другого, ограничение, как город, окруженный стеной, с одними воротами – стены надо снести, открыть. Карен: мое отношение к другим людям должно иметь значение. Я объяснил ей, что это прежде выражалось не прямо: мания, страх за другого, любимого. Мировые события, люди – все было безразлично по сравнению с вопросом «Почему она до сих пор не позвонила?».

Важно постепенно это изменить. С всевозрастающей самореализацией придет интерес к окружающему. Когда зеркало становится чище, яснеет и отражение.

Сражение: зацикленность на Н. выстроена как защита. Вместо того чтобы понапрасну его штурмовать, атаковывать фланги, нужно добровольно изолировать ее, снести «комплекс великого любовника» – тогда этот пункт сам по себе отойдет на задний план.

Внезапно, рассматривая освещенные небоскребы, из которых один дымил, как восточный погребальный костер, Карен сказала: «Замещение любимого человека работой. Работа. Тогда ты будешь неприступен».

Ужас «великого любовника»: быть выставленным за дверь. Попытка для другого оборудовать несколько комнат, но дом номинально держать, чтобы, ради бога, не быть вышвырнутым. Разрушается мир, и ты сам.