Я жулика люблю

— А это как когда. Летом, конечно, отдыхающих в наши угодья побольше приезжает. А Петр-то Иваныч тогда, в феврале, кому-то весь дом сдал на неделю. А сам в Купавну поехал, к брату. Уж так потом ругался, так ругался! Ну, стребовал с этих, с городских, за ущерб, а что толку? Земля-то сгорела.

— А сейчас Петр Иванович где? — быстро спросила Юля.

— Да опять, бедный, за сантехниками поехал, — вздохнула хозяйка. — Я уж ему говорю, не найдешь ты, Иваныч, никого, больно дорого дерут. Он-то скуповат, — пояснила она.

Юля перебила ее, боясь, что женщина опять начнет рассказывать всю эту историю по второму разу:

— Он сегодня вернется, как вы думаете?

— Ой, не знаю, милые, не знаю. Если он в Купавну опять поехал, может, и у брата на ночь останется.

— Видите ли… Простите, мы до сих пор ваше имя-отчество не знаем.

— Мария Васильевна.

— Так вот, Мария Васильевна, нам очень важно Петра Ивановича дождаться. Вы не пустите нас переночевать? Мы заплатим, — Юля обаятельно улыбнулась, — и люди мы тихие.

— Пущу, конечно, пущу. Ночуйте на здоровье. В комнатах чисто, все прибрано, да вы видели.

Они обо всем договорились, и Юля отправила Пашку за машиной, которая спокойно стояла себе на главной улице поселка.

Ребята разместились в смежных комнатках на мягких кроватях, заботливо взбитых хозяйкой.

— Ну вот, — с удовлетворением сказала девушка, вытягиваясь на прохладных простынях, — вернется этот Петр Иванович, и мы кое-что о его гостях узнаем.

Гений хмыкнул и провалился в блаженный сон. Он был безмерно счастлив тем, что розыски продолжались всего четыре дня и завершились так успешно.

* * *

Комар назойливо пищал мне в самое ухо. Я вяло отмахнулась, но писк продолжался, и тут до меня дошло, что это ноет мой электронный будильник.

С трудом разлепив глаза, чувствуя себя совсем разбитой, я по частям, как складной метр, поднялась со своего пыточного ложа.

Обитатели поселка еще спали, а храп Вадима и его приятеля был отчетливо слышен с нижнего этажа.

Я кое-как распрямила затекшие руки и ноги, достала из сумки бутерброды и бутылку с водой и принялась завтракать. Спать хотелось страшно. Я сполоснула помятую со сна физиономию, но это помогло лишь отчасти.

Курить мне хотелось еще больше, чем спать. Наконец я перестала бороться с искушением, забилась в самый дальний уголок чердака и с наслаждением задымила. Черт с ним, эти дружки все равно спят без задних ног.

Пробираясь обратно к окну, я углядела старый железный сундук, на котором валялся продранный овчинный тулуп, и уселась на него. Так было гораздо удобнее, чем на этом кошмарном матраце.

Потянулись тоскливые часы ожидания. Я очень надеялась, что Вадим и Коля не будут валяться до полудня, иначе мне грозит просто завыть от скуки. Детектив, который я захватила с собой, не очень-то помогал. От малейшего шороха я настораживалась и поднимала глаза от страницы.

Наконец, спустя три часа, что-то около восьми утра, внизу заворочались, закашлялись, и хриплый спросонок голос Вадима воззвал:

— Эй! Гуд морнинг! Там хоть сто грамм для опохмелки осталось?

Похмелившись, Вадим и Коля уселись завтракать. Мне пришлось побороть брезгливость и улечься на грязный щелястый пол, чтобы лучше слышать их разговор. Отодвинув истлевший соломенный коврик, я углядела в кривой половице симпатичную дырочку и попробовала пристроить к ней физиономию. Взгляд моего левого глаза уперся в Вадимову макушку. Ну и уши у него, если сверху смотреть! Ни капли изящества, жаль, что раньше я не удосужилась их в подробностях разглядеть из-за своего небольшого роста. Увидела бы, какие они на самом деле, вряд ли бы соблазнилась этим аферистом… Черт, эти гады опять трескают!

Мой воспитанный и утонченный любовник с увлечением чавкал на весь дом, пожирая яичницу с помидорами. Коля подтрунивал над внезапно проснувшейся в друге страстью к простой пище:

— Ой, Вадька, лопнешь! Что сегодня делать думаешь?

— Поеду разыщу кое-кого, — деловито сказал Вадим, скребя вилкой по сковородке. — Потом опять к тебе заскочу и обратно в Москву. У меня теперь еще с бабой этой хлопот полон рот.

— С Мотылевой, что ли?

— Ну да. Пристала, как репей.

Я стиснула зубы. Хоть я прекрасно знала, что никаких особо нежных чувств ко мне Вадим не испытывает, ущемленное самолюбие возмутилось во весь мой внутренний голос. Плюнуть, что ли, ему на маковку? Дьявол, нельзя!

— А чего с ней такое?

— Да как всегда. Влюбилась в меня, как кошка.

— И что, денег, что ли, требует или подарков?

— Да нет, денег, слава богу, не просит.

— Ну, старик, тебе такая бескорыстная баба досталась, а ты не ценишь.

— Ценю, ценю, — Вадим опять набил полный рот и невнятно добавил: — Я ей даже благодарен, она дискету мою у мордвиновской дочки выцарапала.

— Чем же ты недоволен?

— Да она все ноет: Вадик, дай я тебе еще чем-нибудь помогу. Так прямо и заявила, мол, найми меня и дай задание, как своим агентам.

— А ты ее к Корякину подошли, — поддразнил Коля.

— Еще чего. Бабьи мозги для таких дел не годятся. Придется для отвода глаз попросить ее о чем-нибудь. Ну, потом придумаю. Короче, я к ней еще пару раз в гости забегу, и все.

— Бросишь ее?