Я — Златан

длинная очередь желающих с очень громкими фамилиями. И что де- лать? Мы позвонили боссу Ferrari Луке ди Монтеземоло и объяснили ситуацию. Будет трудно, сказал он, почти невозможно. Но в конце все получилось. Я получил одну и обещал никогда не продавать.

Я буду хранить ее у себя до своей смерти, — ответил я и, чест- но говоря, я люблю эту машину.

Хелена не любила ездить на ней. На ее вкус она слишком ди- кая и какая-то выпуклая. А я сходил с ума по этой машине еще по одной причине. Автомобиль был классный, быстрый: вот он я, который достиг этого в жизни. Enzo дал мне чувство, что я должен работать усерднее, чтобы заслужить его. Я мог смотреть на него и думать: если я не буду хорош, то потеряю его. Эта машина стала моим новым стимулом.

Прежде, когда я нуждался в чем-то подобном, я делал татуи- ровку. Тату стали для меня чем-то вроде наркотика. Я всегда хотел

Обычно я отправлялся на тренировочную базу в 9:45, но в один прекрасный день я опаздывал. Я метался по квартире, и вдруг мне почудился запах дыма. Ну, так, по крайней мере, сказала Хелена. Я не знаю. Единственное, что я знаю на сто процентов: когда я открыл дверь, чтобы выйти, у парадной двери был пожар. Кто- то собрал в охапку несколько роз и поджег их. В здании у всех у нас были газовые плиты, и в соседнем подъезде вдоль стены была проложена газовая труба. Все могло кончиться очень плохо. Мог запросто произойти взрыв. Но мы таскали воду ведрами и поту- шили огонь, и мне было жаль, что я не открыл дверь на тридцать секунд раньше. Этот идиот был бы пойман с поличным, и я бы уничтожил его.

Полиция так и не узнала, кто это сделал, и позже мы забыли об этом случае. Нельзя же все время помнить о плохом.

Существуют и другие вещи, о которых стоит думать. Все время поступал новый материал для раздумий, и произошло много чего. К примеру, в Турине у меня была встреча с двумя придурками из Aftonbladet.

Это случилось, когда я еще жил в отеле Meridien. Aftonbladet хотел улучшить наши отношения, как они сказали. Я приносил им доход и Мино думал, что самое время зарыть топор войны. Но я просто так ничего не забываю. Материалы врезались в мою па- мять. Я всегда добиваюсь своего даже десять лет спустя.

Когда ребята из газеты прибыли, я был в своем номере в отеле, и я думаю, что они вели какие-то переговоры с Мино. Когда я спустился, то почувствовал, что оно того не стоит. «Сфабрикован- ный полицейский отчет!», «Как вам не стыдно, Златан!», — и это по всей стране. Я даже не поздоровался. Я был просто разъярен. Во что они играют? Думаю, научил их уму-разуму, и, возможно, изрядно напугал. Я даже бросил в одного из них бутылкой воды, метя в голову.

— Хрен бы вы справились, будь на моем месте.

Я был сыт всем этим по горло и зол и, наверное, мне сложно объяснить вам, под каким давлением я находился. Это были не только средства массовой информации. Это были фанаты, 60- лелыдики, тренеры, руководство клуба, мои товарищи по коман- де, деньги. Я должен был играть, и если не мог забивать голы, то должен был выслушивать мнение каждого обо всем этом, и мне нужно было найти какой-то выход. У меня был Мино, Хелена, ре- бята по команде, но они были чем-то не тем. Были простые вещи,

что «Интер» уделит мне особое внимание. Я был звездой, «Интеру» необходимо было закрыть меня или психологически надломить.

Если ты собираешься пройти это, то тебе нужно быть гото- вым выстрелить из обоих стволов. В противном случае шанса ты не получишь, — сказал мне Мино, а я ответил ему так, как я это всегда делаю:

Это не проблема. Жесткость заставляет меня двигаться впе- ред.

Но я определенно нервничал. Причин несколько. Это и заста- релая ненависть между «Ювентусом» и «Интером», да и оборона «Интера» в этом году была действительно крепка. Особенно выде- лялся Марко Матерацци. На тот момент ни у кого не было больше красных карточек в Серии А, чем у него. Матерацци был известен своей грязной и агрессивной игрой. Спустя год, летом 2006 года, он получил всемирную известность, когда он сказал что-то Зида- ну во время финала Чемпионата мира и получил удар головой в грудь. Матерацци остер на язык и играл грубо. Иногда его назы- вали «Мясник».

В «Интере» также выступали Иван Кордоба, низкорослый, но атлетичный колумбиец, а также Синиша Михайлович. Михайло- вич был сербом, потому было много написано о том, что матч мо- жет стать мини-Балканской войной. Но все это фигня. То, что на самом деле произошло на поле, не имело ничего общего с войной. Михайлович и я позже в «Интере» стали друзьями, меня никогда не волновало, откуда человек родом. Я не отношусь наплеватель- ски к этническим проблемам, но честно сказать, как я мог отреа- тировать по-другому? В нашей большой семье все смешано. Мой отец — босниец, моя мама — хорватка, а отец моего маленького брата — серб.