Я - Златан

в то же время, себя я не терял. Никто бы не смог меня изменить, изменить

философию моей игры. Я всегда борюсь на поле, и в эти моменты я могу

выглядеть чересчур агрессивным. Но это часть моего характера. И от других

я требую того же, чего требую от себя. Наверное, я плохо слушал Ко

Адриансе. Я человек сложный. Он говорил что-то, а я всё равно делал по-своему. Хотя я понимаю, да, тренер в доме хозяин. Могу сказать лишь, что я

действительно пытался получить место в составе.

Никто не хотел уступать. Ничего не менялось, за исключением того,

что периодически появлялись новости, что Ко Адриансе скоро уволят.

Хорошие новости, в конце-то концов. В квалификации к Лиге Чемпионов мы

проиграли «Селтику» Хенке, а потом и в Кубке УЕФА уступили

«Копенгагену». Но я не думаю, что именно это стало причиной его

увольнения. В лиге-то у нас дела шли хорошо. Он ушел ещё и потому, что

совершенно не умел общаться с игроками. Ни у кого не было с ним контакта.

Мы словно пребывали в вакууме, да, именно так. Он был очень жестким

парнем, и хоть мне и нравятся такие, но всё-таки Ко Адриансе перегибал

палку. В его диктатуре не было никакого смысла. И чувства юмора у него не

было. Нам было очень интересно, кто же придёт ему на смену.

Были какие-то разговоры о Райкаарде, и это казалось отличной

новостью. Не потому что из великих игроков всегда получаются великие

тренеры, но всё-таки его трио с ван Бастеном и Гуллитом в «Милане» было

легендарным. Но тренером был назначен Рональд Куман, тоже крутой

парень, когда-то шикарно исполнял штрафные в «Барселоне». Его

помощником был Рууд Крол, тоже великий игрок, и я сразу заметил, что они

понимают меня намного лучше. Я стал надеяться, что дальше всё пойдет по-другому.

И зря. Я пять игр подряд сидел на скамейке, а на одной из тренировок

Куман вообще отправил меня домой. «Ты не здесь!», — вопил он. «Ты не

выкладываешься полностью, иди-ка ты домой». Разумеется, я ушел. Мои

мысли действительно были где-то не здесь. Вся эта ситуация не была такой

уж страшной, но заголовки газет дело, конечно, усугубляли. Даже Ларс

Лагербек говорил в интервью о том, что его очень беспокоит моё положение

в клубе, ведь это могло отразиться на моём месте в составе сборной. А это

уже было совсем не смешно.

Летом в Японии должен был пройти чемпионат мира, я долгое время

грезил этим. Я забеспокоился, что майку «Аякса» с 9-м номером у меня

отберут. Для меня не так важно, что именно там на спине написано. Но ведь

это знак доверия. В «Аяксе» всё время говорят о номерах. Десятка должен

сделать это. Одиннадцать — то. Но самым великим был, конечно, номер

девять, ведь его когда-то носил ван Бастен. Было огромной честью его

носить, но если ты не оправдываешь ожиданий, то его могут и забрать.

Сейчас был как раз такой момент, когда у меня было нестабильное

положение, и я думаю, что эти мысли у меня возникали не просто так.

Я забил всего пять голов в чемпионате. В общей сложности — всего

6. Я не получал поддержки даже от собственных болельщиков. Когда я

разминался перед тем, как выйти на поле, они скандировали: «Никос Махлас!

Никос Махлас!». Не имело значения, насколько он был плох, они просто не

хотели видеть меня на поле. А его хотели. Я думал: «Ну что за дерьмо, я ещё

даже не вышел на поле, а они уже настроены против меня». Если я вдруг

делал плохую передачу, они сразу же начинали гудеть, свистеть, или снова

выкрикивать имя Никоса Махласа. Было недостаточно того, что я плохо

играю. Мне пришлось смириться с этой фигней. Тем более всё шло к тому,

что мы выиграем лигу.

Но радоваться было нечему. У меня не получалось стать частью

коллектива. Конкуренция на мою позицию была просто огромной. Один из

нас должен был уйти, и у меня было такое чувство, что этим человеком стану

я. Часто ведь говорили, что я лишь третий после Махласа и Мидо. Даже мой

друг Лео Бенхаккер как-то сказал голландским СМИ:

Всё это витало в воздухе, и становилось всё больше подобных

заявлений. Сам Куман сказал: «Ответ будет дан завтра», «Златан выставлен

на трансфер». Казалось, что меня, как какую-то расфуфыренную звезду,

пытаются опустить с небес на землю.

Я не оправдывал ожиданий. Это был мой первый настоящий провал.

Но я не собирался сдаваться. Я собирался показать им. Эта мысль не покидала

меня ни днём, ни ночью. Я должен был продолжать работать, независимо от

того, продадут меня или нет. Я должен был продемонстрировать, что я

хорош, несмотря ни на что. Но как я мог это сделать, если не получал

игрового времени? Безысходность. Они, что, совсем тупые что ли? В общем,

та же фигня, что и в молодёжной команде «Мальмё».

Той весной мы вышли в финал кубка Голландии. Мы встречались с

«Утрехтом» на стадионе Де Куип в Роттердаме. Два года назад там проходил

финал Чемпионата Европы. Итак, 12 мая 2002-го. Трибуны ревут. Жгут

фаеры. «Аякс» — большой соперник для «Утрехта». Они очень хотели нас