Я - Златан

С моими друзьями лучше не связываться. Один из них отвел в сторону

брата, другой – девушку. Я сразу понял, что не хочу в этом участвовать. Я

хотел уйти, но я был в этом баре в первый раз. Было поздно и людно, и выйти

оттуда мне не удалось.

И я решил уйти в туалет. И пока я там был, вокруг царил хаос. Меня

это напрягало. Я сыграл матч за сборную. Это попадет в газеты, думал я, и

это будет скандал. Потом появился охранник.

— Администратор хочет, чтобы Вы покинули бар.

— Скажи этой свинье, что только этого я и хочу.

Было 3:30 утра. Я это знаю, потому что меня сняла камера

наблюдения. И что произошло потом, как вы думаете? Думаете, они

засекретили эти снимки? Нет. Кончилось тем, что все первые

полосы Aftonbladet пестрили так, как будто я убил семь человек. В газетах

говорили, что меня обвинили за домогательство. Серьезно, за

домогательство? Чушь собачья, как всегда. Зато тот, кто прикоснулся ко мне,

стал звездой в СМИ.

Я вернулся в Амстердам. Нам предстояло сыграть против «Лиона» в

Лиге Чемпионов, и я отказывался говорить с прессой. За меня это делал

Мидо. Мы помогали друг другу. Нет, серьезно, это было уже чересчур. И я

не удивился, когда мы узнали о том, что именно Aftonbladet убедил девушку

выдвинуть обвинения. Тогда я публично объявил, что я их из-под земли

достану. Я их засужу. А что в итоге? Да ничего. Только извинение. После

этого я все время был начеку. Я менялся.

Много чего плохого писали в газетах. Но я никогда не хотел, чтобы

постоянно писали фигню вроде: «Златан тренируется»; «Златан хорош»,

«Златан не нарушает дисциплину». Но тут явно зашли за грань. И я хотел,

чтобы они больше следили за тем, как я играю в футбол. А то давненько не

писали об этом ничего хорошего.

Чемпионат Мира тоже оказался разочарованием. Я столько от него

ожидал. И какое-то время всё говорило за то, что я вообще там не сыграю. Но

Лагербек и Содерберг взяли меня в команду. Мне они оба нравились,

особенно Содерберг, мишка-талисман команды. Как-то во время тренировки

я ради смеха поднял его вверх. Сломал ему два ребра. Он едва потом ходил,

но он все равно крутой чувак.

Я был в одном номере с Андреасом Исакссоном. Он тогда был

третьим вратарем. И, думаю, хорошим парнем. Но его привычки! Он ложился

спать в девять вечера, а мне в то время позвонили, и я подумал: «Наконец-то

с кем-то можно поболтать!». Но Андреас уже захрапел, и я повесил трубку.

Не хотел его беспокоить. Я же тоже хороший парень. Но на следующий вечер

телефон вновь зазвонил примерно в то же время. А он опять спал. Или

притворялся спящим.

— Что за хрень, Златан? – прошипел он.

— А это что за хрень? Спать в девять часов? – огрызнулся я.

— Еще одно слово, и я выкину твою кровать в окно.

Отличная фраза. Не из-за того, что мы жили на двадцатом этаже. Из-за того, что она подействовала.

На следующий день я уже жил в отдельном номере, но больше я нигде

лично не преуспел.

Мы попали в «группу смерти», как ее называли. С Англией,

Аргентиной и Нигерией. Вокруг была такая атмосфера: великолепные

стадионы, отличные газоны. Я хотел выйти на эти поля и играть больше, чем

когда-либо. Но они считали меня неопытным. Поэтому усадили на лавку. И

все равно в телефонном опросе меня назвали лучшим игроком матча. Бред!

Меня назвали лучшим игроком матча, а я ведь даже не играл. Опять эта

Златаномания. Против Аргентины я сыграл пять минут, и еще полчаса в

матче 1/8 финала против Сенегала. И там у меня были моменты. Я думал,

Ларс и Томми используют один и тот же состав слишком часто, не давая нам,

новым игрокам, шанса. Но тогда было именно так. Я покинул команду и вернулся в Амстердам.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

«Мидо обозвал нас бабами и швырнул в меня ножницы»

У меня была стратегия: не обращать внимания на то, что говорят

другие, и делать свою работу. Но поначалу эта стратегия не работала, и я

сидел на лавке. Бороться за места в нападении тяжело. Плюс к этому, меня

критиковали. Одним из критиков был Йохан Круифф. Он всегда говорил обо

мне гадости, и у него сложилось устойчивое мнение о моей технике.

Но происходили и другие вещи. Мой друг Мидо публично объявил о

том, что хочет уйти. Не слишком умно, хотя нельзя сказать, что он был

дипломатом. Он был, как я, даже хуже. Когда его не выпустили в старте

против «ПСВ», он вошел в раздевалку и назвал всех бабами. И этим словом

он не ограничился. Я ответил ему, что если кто и был бабой, так это он сам.

А он взял ножницы со стола и швырнул их в меня. Безумие. Ножницы

пролетели рядом с моей головой и разломали плитку на стене. Я встал и ударил его пару раз. А десять минут спустя мы вышли из раздевалки, уже

помирившись. Некоторое время спустя я узнал, что один из тренеров

сохранил эти ножницы в качестве сувенира, который можно показывать

детям. Мол, эти ножницы почти попали в лицо Златана.