Я знаю, что видел

Возможно, я и рассказывал, когда объяснял, что спираль раковины или скручивающиеся листья папоротника – всего лишь функция, заложенная в клеточный код.

– Это похоже на математику, потому что используется математический код, – возражал я.

– Но лишь доказывает, что Бог или Вселенная – математик, – отвечала она. – Тебе правда следует лично встретиться с Ариэлем и обсудить это. Он понравится тебе, Ксандер.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что ты самый умный из всех, кого я знаю, а он… он самый одухотворенный.

И еще тот преподаватель по йоге. Постоянно покупал ей побрякушки, делал «потрясающий» массаж головы. Она не замечала, как во мне пульсирует ревность, поэтому старалась уговорить меня встретиться с ним. Однажды – кажется, по пути с работы – я попробовал ей сказать.

– Что? – переспросила она, семеня за мной, чтобы не отстать.

Запах ее духов крепко уцепился за меня.

– Я не знаю. Только вот… Он обязательно должен делать тебе этот массаж? – поинтересовался я и тут же пожалел.

Она просунула свободную руку в мою.

– Массаж головы и шеи. Для снятия напряжения. Чтобы я могла тебя и дальше выносить.

* * *

Так я и не понял, что она имела в виду. Говорила, что я слишком циклюсь на чем-то и это ее напрягает. Ловлю себя на том, что погружаюсь в воспоминания, но все прерывается, когда вдруг краем глаза замечаю, как открывается дверь. Встаю, чтобы получше разглядеть, и вижу спину мужчины: тот захлопывает, а затем запирает дверь. Просеиваю память. Может ли это быть он – человек, которого я видел в тот вечер? Похожая конституция, похожие черные волосы. Он разворачивается, спускается по ступенькам – тут я впервые могу разглядеть его лицо. Жду, что меня настигнет озарение и я его узнаю, но нет. Больше напоминает рассвет, будто разливается тихий свет. Это должен быть он: те же волосы, форма лица. Но он слишком далеко, во всех подробностях не разглядеть. Впрочем, что-то его выдает: походка, манера рассекать пространство набережной. И пиджак – тот же или очень похож.

Кто он? Должно же быть в нем еще что-то, помимо самого факта, что он убийца. Что чувствует он сейчас, совершив это? Тщетно всматриваюсь в его далекие черты. Ведь где-то под этой маской должны скрываться страдание, раскаяние, стыд, чувство вины.

Стоит ему повернуть за угол и пропасть из виду, как вдруг осознаю: полиция его не арестовала. Может, они еще не беседовали с ним? Не понимаю, как такое возможно: что убийство, даже подозрение в убийстве до сих пор не привели их сюда?

Но я-то здесь; и он тоже был, несколькими мгновениями ранее абсолютно свободный. А она, эта женщина, была здесь менее двух дней тому назад. Где она сейчас? Избавился ли он от нее? Сокрыл, устранил возможные улики? Но ведь она все равно где-то есть, прямо сейчас, спрятана, но занимает тем не менее место в пространстве и времени. Пусть и ненадолго. Она медленно распадается, клетка за клеткой, становясь все меньше и меньше похожей на себя саму и все больше – на нечто другое. Я знаю. Знаю, как оно происходит.

Когда я хоронил Рори, он был мертв всего пять дней. Если бы не вмешательство службы ритуальных услуг, он бы почернел от разложения. Гниения. Его органы стали бы разжижаться. Из-за бактерий кожа вокруг глаз раздулась бы, и такой вид не оставил бы сомнений, что его больше нет, что он уничтожен. Но человек из похоронного бюро придал ему флер жизни. Он выглядел так, будто вот-вот задышит.

А прямо сейчас, где-то в этом доме, в саду, в подвале или еще где-то, совершенно определенно, лежит она, медленно растворяясь в земле. Кого бы она ни любила, он будет в отчаянии. А я, я, тот, кто мог изменить историю, стою здесь и снова не могу произнести ни слова. Снова я позволил ему ускользнуть безнаказанным, и я ненавижу себя за бездействие.

Если преследовать его я не могу, то должен хотя бы выяснить, кто он такой.

Глава тринадцатая Четверг

Пересекаю парк и оказываюсь на небольшой улочке – Саут-Одли-стрит. Вижу перед собой библиотеку Мэйфейр, и в голове щелкает. Бывал здесь раньше. Толкаю дверь, замираю в нерешительности, но вспоминаю, что я в чистом. Сотрудник библиотеки молча наблюдает, как я прохожу мимо и поворачиваю за угол. Слева компьютерный отдел; иду прямиком туда и сажусь за один из компьютеров. Как искать человека, о котором ничего не знаю? Веки тяжелеют, в голове снова пульсирует боль.

Открываю глаза, почувствовав, что передо мной кто-то стоит. Паренек в школьной форме, чуть младше двадцати.

– Вот, – протягивает мне журнал.

В недоумении беру и вижу: это «Нью Сайентист».

Выпрямляюсь, вопросительно смотрю ему в глаза.

– Она попросила вам передать, – говорит он, показывая на библиотекаршу в соседнем проходе с набитой книгами тележкой.

Встаю, чтобы к ней приглядеться. У нее длинные светлые волосы и маленькое серьезное личико. Она ловит мой взгляд, машет и идет дальше.

– Ксандер! – кричит она. – Это правда ты? Так изменился!

Оглядываю свою одежду, затем руки. Действительно, изменился.

– Спасибо, – отвечаю я.