Я знаю, что вы сделали прошлым летом

— Что-то я не помню, чтобы ты раньше возражала против этого, — с горечью заметил Барри. — Если уж вас всех так не устраивает мой стиль вождения, то почему вы сами не сказали мне об этом? Вас заботило лишь одно — оказаться вместе на заднем сиденье. «О, Рей… Рей… мы выиграли!» Вы знали, что я был немного под кайфом, однако же тогда вас это совершенно не беспокоило.

— Давайте голосовать, — сказала Хелен. — И пусть будет, как будет.

Последовало недолгое молчание, и затем Барри сказал:

— Ну ладно. Эй, вы, сзади… Вы согласны голосовать?

— Не имеет смысла — двое «за», двое — «против», — отозвалась Джулия.

— Тогда кинем жребий.

— Нет, такие вещи по жребию не решаются.

— Но что тогда нам остается?

— Мы будем голосовать, — решительно сказала Хелен. — Другого выхода нет. Я голосую за то, чтобы не возвращаться. Мы просто разъедемся по домам и… и пусть полицейские, врачи и те, кому положено, сами с этим разбираются. Чего мы добьемся тем, что вернемся туда? Ведь это никому не поможет.

— Я согласен с Хелен, — сказал Барри.

— А я не согласна, — с вызовом заявила Джулия. — Я голосую за то, чтобы вернуться. И немедленно.

— И это твое последнее слово? — продолжал давить на нее Барри.

— Это голосование, а не жребий, и оно показало, что двое «за», а двое «против», и я настаиваю на том, чтобы вернуться. — Она решительно повернулась к Рею.

— А я… я… я голосую… — он взглянул на Барри. В машине было темно, и он видел его лица, однако чувствовал напряжение друга по контурам его неподвижного силуэта, по тому, как его пальцы намертво впились в спинку кресла.

Где-то вдалеке раздалось завывание сирены.

— Он мой лучший друг, Джулия, — тихо проговорил Рей.

Она изумленно глядела на него, словно не веря своим ушам.

— Но ты же не хочешь сказать, что ты заодно с ними? Рей, нет, ты не можешь!

— Барри прав, что толку сейчас возвращаться обратно? Что сделано, то сделано. А бедняге мальчишке окажут помощь еще до того, как мы доберемся туда. И вообще, это несправедливо подставлять Барри, чтобы он один отдувался бы за нас за всех…

— Я не верю тебе, — прошептала Джулия. — Я просто не могу поверить, что ты способен на такое.

Наступило продолжительно молчание, а затем Барри сказал:

— Итак, решено. Мы дали клятву, и никто из нас не в праве ее нарушить. А сейчас давайте-ка поскорее выбираться отсюда. И по домам. Все.

На следующее утро в газете появилась заметка о несчастном случае на дороге. Рей прочитал ее за завтраком. Сидя за столом, слыша размеренный голос отца, читавшего вслух спортивную колонку, и вдыхая аромат горячих блинчиков, которые мать только что поставила перед ним, он тупо смотрел на коротенькую заметку, опубликованную на второй странице, рядом с другими некрологами, и чувствовал, как горлу подкатывает тошнота.

«Дэвид Грегг… был в сознании, когда на место происшествия прибыла „скорая помощь“… умер по пути в больницу…»

— Извините, — пробормотал он, поспешно вставая из-за стола. — Я… мне совсем не хочется есть.

— Но почему, Рей? — встревоженно воскликнула мать.

Однако, он вышел из комнаты, прежде, чем она успела остановить ее.

Позднее он позвонил Джулии. К телефону подошла миссис Джеймс.

— Джулии сегодня что-то нездоровится. Может быть все-таки перезвонишь вечером?

Он так и сделал, и на этот раз на звонок ответила сама Джулия. Ее голосок в трубке звучал глухо и неуверенно.

— Я не хочу говорить, — сказала она. — Не сейчас. Ни о чем. — И уже тогда он понял, что все кончено. Он молча опустил трубку на рычаг, закрыл лицо ладонями и впервые за много лет, минувших со времени счастливого детства, заплакал.

Теперь же, почти целый год спустя, у него перед глазами снова оказалась эта заметка, и точно так же, как тогда, он почувствовал, как внутри у него все похолодело. Газетная вырезка была потрепанной и пожелтевшей от времени. Видимо, кто-то снова и снова брал ее в руки, раз за разом перечитывая скупые строки. Бумага была потерта на сгибах и пахла старыми долларовыми купюрами. Видимо, этот некто хранил вырезку в бумажнике, время от времени извлекая ее оттуда, чтобы предаться воспоминаниям. И вот теперь он наконец-то принял решение, нацарапал адрес на конверте и отослал свое сокровище восемнадцатилетнему парню по имени Рей Бронсон.

Но почему, снова и снова спрашивал себе Рей. Неужели кто-то и в самом деле что-то знает или хотя бы догадывается, как все было на самом деле? Но что именно ему известно и как он узнал об этом? И главное — каким будет его следующий шаг?

Глава 6

В День поминовения Барри Кокс обедал дома у родителей. Разговор за столом зашел о наступающем лете; мать хотела, чтобы он провел его дома в кругу семьи.

— А мотом, в августе, — говорила она, — мы могли бы совершить небольшое путешествие на Восточное побережье — вдвоем, только ты и я. Я знаю, как ты любишь водить «Тандерберд», к тому же прошло уже добрых четыре года, с тех пор, как мы навещали тетушку Рут и дядюшку Гарри. А если папа сумеет взять отпуск на неделю, то он полетит самолетом, и встретит нас там. Мы могли бы даже провести все вместе несколько дней в Нью-Йорке и сходить на какое-нибудь шоу.