Я знаю, кто убил Лору Палмер (СИ)

— Я был в тюрьме, — между делом заметил Яр. — Говорил с Эмилем.

Яна замолчала и мрачно уставилась на край стола. Яр не торопил ее — только сейчас он почувствовал, как же сильно успел проголодаться. И не за этот день — за все прошлые месяцы, пустые, когда он ел в рабочей столовой, а дома запивал хлеб или пустую гречку сладким чаем. Не потому, что не мог приготовить или купить другой еды, а потому, что было совершенно все равно. Он не чувствовал вкуса. Но Лена умудрилась пробиться через его гастрономическое равнодушие.

— Я хочу знать, кто это сделал, — наконец сказала Яна. — Он убивает часто, и я боюсь, что весной он вернется… я уверена, что он вернется весной. И хочу… найти его.

— И что будешь делать, когда найдешь? — спросил он, в последний раз звякнув ложкой о керамический цветок на дне тарелки.

— Буду искать силы рассказать, — жалко улыбнулась Яна.

— Я не знал, что ее отец сидел в тюрьме, — равнодушно ответил он. — Не знал, что Рада к нему ходила.

— Может, она… не могла признаться? Мы иногда… знаешь, человека можно любить и вопреки. Как отделаться от этого чувства?.. Тебе случалось любить не тех людей? — буднично спросила она.

И взяла его за руку. Провела кончиком пальца по разбитым костяшкам.

— Нет.

Яна покачала головой и заставила его разжать пальцы. Обвела прохладными пальцами несколько линий на его ладони.

— Ты хороший человек, Яр. Добрый, смотри, вот эта линия никогда не врет. А эта любит приврать, и она говорит, что ты совершишь большой-большой грех. Она любит приврать, но что, если ты тоже станешь «не тем»?

Он покачал головой и мягко забрал руку. Яна улыбнулась, встала и сняла с плиты медный кофейник. Достала из шкафчика чистую чашку.

— Я хочу его найти. А чего хочет Лем? Он никак с убийствами не связан.

— Он мой друг. Хочет мне помочь.

— Зачем он ходил в тюрьму?

— Затем же, зачем и ты. Он говорил с матерью Рады. Что-то врал, он вообще-то… нравится таким женщинам. Я его… не просила об этом.

«В следующий раз все-таки сверну ему башку», — подумал Яр.

— Лем говорил про Боровую улицу?

— Нет никакой Боровой улицы, — покачала головой Яна. — Лем говорил про Зеленую. Эмиль врет, потому что к нему никто не ходит и не носит передачки.

Кофе действительно был отличным, но к ладони словно прилипли прикосновения Яны, и Яр чувствовал подступающее раздражение.

С улицами он разберется потом.

— Родители, — напомнил он.

— Да, о родителях, — пробормотала Яна. — Да, родители… раньше я с Лемом ходила, а сегодня дозвониться до него не могу… в общем, мои родители — хорошие люди, правда. Просто они… они… Понимаешь?

— Нет.

— Они не могут сами справиться, но пытаются учить меня справляться. Ты сам все увидишь. Это не дом, Яр, это хренов мемориал. Я хочу, чтобы ты просто посидел рядом и ну… поддержал. И чтобы они видели, что у меня есть друзья… приличные.

— Это я-то? — усмехнулся он, вспомнив мать Рады.

— Ага, у тебя лицо доброе, — утешила его Яна.

Он с сомнением посмотрел на свое отражение в синем окне.

— Ну, пусть доброе, — решил согласиться Яр. — Далеко живут-то?

— Рядом совсем. — Яна щелкнула зажигалкой и на миг размыла лицо горьким сигаретным дымом. — Лем меня ругает за ментоловые сигареты, — зачем-то сказала она. — Говорит, я их больше выкуриваю, потому что вкуса не чувствую…

Яр только хмыкнул и встал из-за стола. Он так и не понял, какие у этих двоих отношения, но вообще-то и не особо стремился понимать.

— Готова?

— Да… тарелку тут оставь, я потом помою…

Взгляд у нее был отрешенный, а улыбка почти нарочито вымученной. Яр подумал, что Яна наверняка наврала ему про родителей, и они на самом деле ужасные люди. Она глубоко вздохнула и взяла его за рукав.

…

«Ужасные люди» жили в чистой и светлой квартире на втором этаже деревянного дома, идущего под снос. Когда Яр увидел дом, он решил, что точно знает, что встретит внутри — сырость, потемневшие доски и гниющие куски минваты. Трещины и плесень, доедающие жилье. И тщетную борьбу с упадком.

К его удивлению, квартира ничем не отличалась от любой опрятной квартиры в хорошем доме. Обои казались поклеенными недавно и нигде не отставали от стен, полы были ровными, а потолки — чистыми. Ничего не текло и не гнило.

Их встретила мать Яны, Диана Викторовна. Она была миловидной, у нее был приятный голос, а еще от нее ощутимо попахивало джином. Яр так очаровался этой колючей слабостью в уютном домашнем образе, что прослушал вопрос.

— Вы новый друг Яны? — с улыбкой повторила она, забирая у него тяжелую кожаную куртку. Почему-то Яру стало неловко.

— Да, мы друзья, — легко соврал он. Сейчас точно был неподходящий момент задумываться, мог ли он считать Яну подругой.

— Вот видишь, — строго сказала она Яне. Яр ждал, что она договорит, но Диана Викторовна уже скрылась на кухне.

— Вы голодные?

— Нет, мы… — начал было Яр.

— Да, — угрюмо перебила его Яна. Мрачно посмотрела на Яра, сама повесила свое пальто на вешалку у двери.

— Папа скоро вернется, — сообщила Диана Викторовна с кухни. — Задержался… Мойте руки, садитесь…