Я знаю точно: не было войны (СИ)

Иван Карпович Громобой был высоченного роста, почти под два метра, брился на лысо, как он сам говорил, под Котовского, да, его отец служил у Котовского, поэтому и усики Иван завел точь-в-точь, как у любимого комбрига: две отвесные черточки у носа. На его широкоскулом лице с прямым грубым носом и при всей его огромности такие усики казались чем-то инородным, неуместным, но Ване Громобою было на это наплевать: он никогда не прислушивался ни к какому мнению по поводу своей внешности. Кстати, службой своего отца — Карпа Громобоя, у Котовского, Иван гордился самым что ни на есть серьезным образом: не раз он показывал другу две старые фотографии, на которых был изображен артиллерийский расчет, которым командовал отец, а на второй — его отец и легендарный комбриг. И вторая фотография была почти что затертой до дыр.

— К командиру топай, срочно. Пришли бумаги. И еще… — он оглянулся по сторонам — тебя наш особист видеть хочет. Что-то он не в настроении сегодня. Уже третьего лейтенанта к себе требует.

Новость про особиста Иван произнес тихо, как-то приглушенно.

— Тебя тоже требовал? — уточнил информацию Аркадий.

— Так точно… Только я не понял, зачем ему понадобился. Задавал вопросы про службу, про дружбу. А потом попросил тебя найти.

Аркадий еще раз взглянул на реку, скользнул краем глаза по прибрежным кустам, густо покрывавшим высокий украинский берег, на пойменную отмель, что на том, румынском берегу… Надо было идти. Сначала к командиру. И не потому, что особист может и подождать, а потому что командир — это командир. И если вызывает, значит что-то важное.

Иван за своим другом не пошел, только проводил взглядом товарища, посмотрел на реку — ничем его Днестр не вдохновил. Река как река — быстрая, в меру грязная, особенно в половодье. Тогда и страшная. Им-то тут ничего, а вот под Ямполем погранцам сколько раз приходилось подрывать ледяные завалы, чтобы дать воде спуститься через пороги, забитые до отказа спускающимся льдом. В этой местности наводнение случается два раза в году. На ледостав и на ледоход. А еще случается и по другим поводам. Лейтенант Громобой уже дважды участвовал в эвакуации населения в час половодья. Муторная работа, как-то ему не слишком нравился бурный нрав этой полугорной речушки. Тут Иван вспомнил беседу со школьным учителем Цекаловым, из-за которой его и зацепил особист. Цекалов был из осужденных, а в Могилев вернулся отсидев свой срок, но все еще был под наблюдением органов. Так вот — этот самый Цекалов утверждал, что именно с берегов Днестра стали славянские племена расселяться по всей земле Русской, что именно тут находится колыбель славянской цивилизации. Сердце славянского мира. Иван не знал, что за крамола могла скрываться в его беседе на археологические темы со старым учителем. Впрочем, учитель Цекалов был старым только на вид: ему недавно исполнилось сорок пять. Состарили его допросы и лагеря. Иван знал, что учитель был репрессирован, но ведь отсидел… Впрочем, самое интересное было под конец его беседы с особистом, когда тот, раскурив сигаретку, спросил лейтенанта самым невинным образом — знал ли Иван, что репрессированный учитель сделал запрос на проведение археологических раскопок на берегу Днестра, мол, там, по его расчетам, должны быть следы древнего славянского поселения, и ткнул корявым указательным пальцем в карту. Иван тогда внимательно рассматривал карту: судя по ней, место для поселения должно было быть удачным — река делала в этом месте большой плавный изгиб, крутые берега, так что достаточно было сделать насыпь по прямой — и селение было бы защищено и от дикого зверя, и от врага-человека. А понимает ли лейтенант, что раскопки будут совершаться прямо на виду у ТОЙ стороны? И что коварный враг может передавать информацию на ТОТ берег? И что хотел такого тайного выведать у лейтенанта Громобоя весьма вероятный враг советской власти учитель Цекалов?

Иван мысленно передернул плечами — плечи тут же повторили движение мысли, как будто озябли… что делать, если от вопросов особиста веяло лагерным холодом? А теперь вот Аркадия к себе затребовал. Особист парень молодой — выслуживается. Врагов ищет. Настойчиво ищет. Такой обязательно найдет. Дотошный, как церковный староста. Лейтенант вытащил папиросу. Курить не очень-то хотелось, но как-то нервы надо было успокоить, вот и закурил. И то ли от курева, то ли от вида реки, которая несла свои воды к морю, не обращая на людей никакого внимания, но Ваня стал постепенно успокаиваться.