Я знал Капабланку...

Однако для самого Левенфиша эта несостоявшаяся поездка в Амстердам означала крах всего. Вот как оценивал это он сам много лет спустя: «Я считал, что победы в девятом и десятом первенствах СССР и ничейный результат в матче с Ботвинником дают мне право на участие в АВРО-турнире. Однако на этот турнир, вопреки всем моим надеждам, меня не командировали. Мое состояние можно было определить как моральный нокаут. Все усилия последних лет оказались напрасными. Я чувствовал себя уверенным в своих силах и, несомненно, боролся бы с честью в турнире. Но мне исполнилось 49 лет и было очевидно, что будущие годы отрицательно скажутся на силе моей игры, и что я теряю последнюю возможность проявить себя. Я поставил крест насвоей шахматной карьере и, хотя в дальнейшем участвовал в нескольких соревнованиях, только в редких случаях играл с подъемом и спортивным интересом».

О тех далеких годах вспоминают Бронштейн, Тайманов, Смыслов. Они знали Левенфиша, когда были молоды, но по-настоящему смогли оценить только сейчас, когда сами пересекли семидесятилетний рубеж. Глядя на человеческую жизнь в полном объеме ее, а не только через чемпионские регалии, титулы и звания.

Давид Бронштейн: «Я следил за партиями Левенфиша еще в 34-м, 35-м годах, когда был совсем ребенком. В 37-м или в 38-м годах он приезжал в Киев и останавливался в гостинице «Конти-ненталь». И я с другими мальчиками пришел в гостиницу, чтобы проводить его на сеанс во Дворец пионеров.

Конечно, он был выдающийся гроссмейстер, и игрок глубокий очень, и аналитик блестящий, но тогда ведь было другое время, другая игра. Чтобы по-настоящему понять, как он играл, надо партии его посмотреть, ведь поколение, идущее на смену уходящему, судит по нему только по дебюту, я и сам так смотрел, а сейчас тем более смотрят, ведь от дебюта теперь фактически все зависит…

Помню, Григорий Яковлевич мне говорил, что Капабланка ему лично приглашение привез на АВРО-турнир, но вмешался в дело Ботвинник; он ведь был как молотобоец, стоял в кругу и махал молотом вокруг головы, всех разгоняя, вот всех и разогнал».

Марк Тайманов считает Левенфиша своим главным учителем в ленинградском Дворце пионеров: «Занятия Григорий Яковлевич вел тщательно, было у него много собственных анализов и записей, я это оценил позже, когда стал заниматься у Ботвинника. Он вообще никогда ничего не показывал. Более того, он давал задания по критическим дебютным позициям своим ученикам и неделю или две на анализ. После чего сопоставлял их выводы с собственными и применял вариант на практике. Он, впрочем, и не скрывал этого, когда после того, как выиграл чемпионат Союза, поблагодарил своих учеников, которые оказали ему помощь в подготовке.

Помню свою первую с Григорием Яковлевичем партию в чемпионате Ленинграда, когда я предложил ему ничью в примерно равной позиции. "Молодой человек, — отвечал Левенфиш, — вы должны подождать, пока я вам предложу ничью, ведь я много старше вас". Тогда я робко так сказал: "Получается, что мне и некому предлагать ничью в этом турнире, здесь ведь все старше меня1'. Он засмеялся, и через несколько ходов партия закончилась вничью.

Вершиной его творческих достижений безусловно является матч с Ботвинником, здесь он развернулся вовсю. Был Левенфиш шахматистом настоящего масштабного мышления и стратегом глубоким, что в этом матче и показал. Как человек был он саркастичный и малокоммуникабельный».

Василий Смыслов до сих пор помнит партии матча Левенфиш — Ботвинник в 1937 году: «Был Григорий Яковлевич тогда в блестящей форме и играл замечательно, и матч не проиграл, и звание чемпиона сохранил. А ведь известно, что чемпионат страны в Тбилиси был рекомендательным для посылки на АВРО-турнир. Но отправился тогда Михаил Моисеевич куда надо, а у Григория Яковлевича не было столь высоких знакомств, это и сыграло решающую роль. Ботвинник был к тому же очень правильный молодой человек, а Левенфишу к тому времени уже под пятьдесят было, хотя, нет слов, хорошо играл тогда Михаил Моисеевич, но я о правовой стороне вопроса говорю… Да уж, конечно, невыездной был Григорий Яковлевич оттого, что войной пошел на Михаила Моисеевича, опрометчивый поступок совершил. Потому и комментировал Григорий Яковлевич партии, которые я у Ботвинника выигрывал, что и говорить, с немалым удовольствием…