Ябеда

— Ты неважно выглядишь, Тася! — Он придвигает ко мне блюдо с круассанами и ласково просит маму сделать для меня чай.

— Экзамены… — Нерешительно сажусь напротив Вадима и не знаю, куда спрятать свои дрожащие ладони.

— Нельзя же столько учиться! — хмыкает отчим. — Ты совсем не ешь, да и дома почти не бываешь. Что-то случилось?

Мотаю головой, непроизвольно кусая губы, а потом выдыхаю тихо и несмело:

— Гера…

— Тася! — откашливается Мещеряков. — Ну что ты в самом деле! Георгий и сам впервые вышел к завтраку, да и к ужину спускается, только если ты уже поела. Твои опасения излишни.

— Я же тебе говорила, дочь! — рьяно втискивается в беседу мама, но тут же машет на меня рукой. — Хотя разве ты кого слушаешь?

— Лиза! — вспыхивает отчим, но его запал мгновенно гаснет: злиться на маму он не умеет, и это даже радует. — Может, имеет смысл детям составить график?

— У меня остался последний экзамен, — бормочу, отламывая кусочек от хрустящей булки. — Потом я уеду.

Слышу, как сбоку от меня шумно дышит мать. Она нервно комкает салфетки, пропитанные «американо», и начинает ходить вдоль стола туда-сюда. Но при этом молчит. Не заступается. Не перечит. Интересно, если бы на моём месте сидела Ника, мама тоже смолчала бы?

— А что, Сергея выписывают? — Играя бровями, Мещеряков косится в сторону супруги.

— Нет пока, — отвечаю за маму. — Но это дело времени, — улыбаюсь, вспоминая достижения отца. Он у меня боец, не то что я.

— Тогда о каком переезде может идти речь? — недоуменно щурится отчим.

— Вы же сами… просили… ради Геры…

Господи, даже такой, казалось бы, давно решённый вопрос снова и снова возвращает меня мыслями к Савицкому.

— Просил, — соглашается отчим. — Но и ты меня пойми: я тогда испугался.

— Поэтому солгали?

Мама едва не падает на ровном месте, успев в последнее мгновение ухватиться за спинку моего стула.

— Солгал? Я? Кому? — вполне искренне недоумевает Мещеряков. — Или ты о переезде?

Конечно, нет! Съехать отсюда — моя давняя мечта. Но озвучить отчиму свои истинные мотивы не хватает духу. Поэтому кладу в рот кусочек круассана и отвожу взгляд.

— Лиза не даст соврать: Гера, вроде, справляется. — Вадим трижды плюёт через левое плечо и гулко стучит кулаком по столу.

— Не могу не согласиться. — Мама в сотый раз перекидывает волосы с одного плеча на другое. — Думаю, графика будет достаточно, Тася. Спокойно подашь документы в вуз, а там либо Сергея выпишут, либо мы поможем тебе найти жильё неподалёку от места учёбы.

— Ладно. — Понимаю, что на споры у меня нет времени, да и сил не осталось. А потому, откусив ещё немного, будто случайно вспоминаю об экзамене по химии и оставляю стариков наедине.

Выбежав во двор, выискиваю взглядом Ивана Григорьевича, на время сдачи экзаменов наглухо прикомандированного ко мне отчимом. Заметив шофера возле серебристого седана, машу рукой и, натянув дежурную улыбку, спешу к старику.

— Доброе утро! — щебечу, расстёгивая верхнюю пуговку на блузке (в погоне за красотой я совсем позабыла, насколько жарким может быть июнь).

— Доброе утро, Тасенька! — кивает водитель. — Ты сегодня припозднилась.

— Ага, проспала. — Стягиваю с плеча рюкзак и уже хочу сесть на переднее сиденье, как старик моментально меняется в лице.

— Тася! — Он взволнованно машет щуплой ладонью. — Сядь сегодня на заднее, ладно?

— Без проблем! — улыбаюсь в ответ и не глядя заскакиваю в салон.

— Иван Григорьевич, миленький, а давайте сегодня с ветерком поедем, а то я опаздываю! — Пока водитель занимает место у руля, пристёгиваю ремень безопасности.

— Ты? — Глупое сердце пропускает удар за ударом, когда на переднем пассажирском сиденье замечаю Савицкого.

— Прости, Тасенька, не успел предупредить! — заводит двигатель Иван Григорьевич. — У Георгия автомобиль на техобслуживании. Мы сейчас сперва тебя закинем в школу, а потом…

Что будет потом, я не слышу. Задыхаясь от въедливого аромата пачули, не могу перестать смотреть на Савицкого. Мне кажется, мы не виделись целую вечность.

— Гера… — Какой, к чёрту, экзамен?! Я забываю обо всём. — Я могу на такси. Только скажи…

Савицкий молчит, но теперь я понимаю, что делает он это не по доброй воле: быть рядом со мной — то ещё испытание для него.

— Ну какое ещё такси, Таюшка! — Иван Григорьевич выруливает с парковки. — Обижаешь, девочка!

— Я не со зла… — Всё сильнее вдавливаюсь в мягкое кресло, стараясь превратиться в невидимку.

За окнами автомобиля мелькают улочки Жемчужного. Яркий свет жаркого солнца нестерпимо припекает, и даже навороченный климат-контроль внутри салона не справляется с духотой. Впрочем, лето на дворе ни при чём! Мой главный источник жара сидит в полуметре от меня. Я вижу, как Савицкий волнуется, как вздуваются жилы на его напряжённой шее, но хоть убей, не верю, что у него не было возможности добраться до автосалона иным способом.

— Эксперимент удался?

До меня наконец доходит замысел Савицкого.

— Да, — басит мой любимый псих, и я чувствую, как его отпускает. Главное условие — не видеть меня — выполнено.