Ябеда (СИ)

— Схожу с ума… — С трудом размыкаю губы, солёные от слёз и давно искусанные до боли.

— Давай сходить с ума вместе, — отвечает Гера и притягивает меня к себе ближе.

Моя безразмерная майка, заменяющая ночную сорочку, моментально намокает от соприкосновения с мокрой футболкой Савицкого, но вместо мерзкого холода по телу пробегает жар — небывалый, незнакомый.

— Ты же влюблён, — напоминаю с опаской. — А я слабая — не смогу уйти…

— Глупая моя девочка, — укутывает словами, как больного ангиной в тёплое одеяло. — Я на тебе помешан. Без остатка, Тая.

Голос Савицкого немного хриплый, но пробирает до глубины души. А я больше не хочу ничего знать, словно чувствую, что времени на разговоры у нас нет. Даже дождь и тот всё быстрее начинает стучать по стёклам, поторапливая нас насладиться мгновением. Я бесстыже тянусь губами к лицу Геры, всем телом ощущая его дрожь, каждой клеточкой чувствуя страх. Его монстры — на низком старте, и одному только Богу известно, чем грозит нам секундное слияние губ.

— Мы справимся! — Замираю в считаных миллиметрах от своего первого в жизни поцелуя. — Вместе!

— Вместе, — повторяет за мной Савицкий и, выпустив из плена мои ладони, скользит горячими пальцами вдоль шеи и дальше к затылку, а потом прижимает меня к себе —резко, безвозвратно, навсегда. И целует. По-настоящему.

Странное чувство — у-ух! — я словно лечу. Дух захватывает от недостатка кислорода, и всё внутри стягивается в самый тугой на свете узел. И пока тело пытается привыкнуть к новым для него ощущениям, душа расправляет крылья и парит в небесах.

Под бесконечные всполохи молний за окном и наше с Герой сорванное дыхание (отныне одно на двоих) мы утопаем в нежности губ и бесконечной жадности рук. Пробуем друг друга на вкус. Изучаем. Растворяемся без остатка. Дрожим. В запале страсти ударяемся зубами. Смеёмся друг другу в губы. И тут же с ускорением заходим на новый круг. Не знаю, каким бывает первый поцелуй у нормальных людей, наш — такой же сумасшедший, как и мы сами. Немного странный, безбашенный, на грани.

Гера подталкивает меня к стене. Я не сопротивляюсь. В его руках я превращаюсь в глину, податливую, нежную, послушную. Моё обезумевшее от любви сознание давно растеклось лужицей, уступив место животным инстинктам. Губы саднит от бешеных поцелуев. Сердце рвётся к груди Савицкого, с яростью ударяя по рёбрам. Тело горит огнём от нескромных касаний, которых всё мало.

— Выруби свет! — требует Гера, и я пытаюсь нащупать выключатель.

Бац — и темнота в спальне становится непроглядной! Мне требуется время, чтобы привыкнуть. Зато Савицкий чувствует свободу и начинает снова сводить меня с ума.

Наверно, на то человек и существо разумное, чтобы вовремя чувствовать границы. Наши с Герой границы стёрты… Не прерывая поцелуев, мы падаем на огромный матрас, избавляемся от сырых вещей и согреваем друг друга бесстыжими ласками.

— Мы будем гореть в аду! — шипит Савицкий, когда мы оба понимаем, что дороги назад нет.

— Главное — чтобы вместе! — Мой рваный стон заглушает раскаты грома. Мне так хорошо сейчас, что я не готова думать о последствиях.

— Останови меня, пока не поздно! — просит Гера, прокладывая по моему обнажённому телу дорожки из поцелуев. — Пока я окончательно не разрушил твою жизнь, останови!

— Поздно! — рассыпаюсь жемчужными бусами в его руках. — Слишком поздно! Нас уже не спасти!

Я гоню от себя мысли о завтрашнем дне. Его для нас нет! Мы там, где глаза навсегда закрыты, а лица спрятаны в темноте.

— Ты моё проклятие! — обезумевшим зверем рычит Савицкий. — Моя беда!

— Пусть так… — Забываясь во времени и пространстве, окончательно теряю над собой контроль.

Исступлёнными поцелуями Савицкий собирает мои страхи, а после позволяет сладкой истоме заглушить внезапную боль.

Бесконечная ночь растворяется в тихом шёпоте истерзанных губ. На смену безудержной страсти приходит блаженная усталость, а после — сон.

Меня снова и снова уносит в прошлое. Отдельные фразы, чьи-то лица, ссоры… Семейные ужины, снежки, одиночество… Добрая улыбка Турчина, бесконечные нападки Геры… Сквозь сон понимаю, что чувства мои к Савицкому не случайны. Я сама их посеяла в своём сердце ещё тогда, вопреки здравому смыслу! Хороших девочек всегда тянет к плохишам, вот и я не исключение!

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, с бесконечной улыбкой на зацелованных губах. Радуюсь солнечным зайчикам на стенах и небывалой лёгкости на душе. Тело приятно потягивает, в голове — невесомый туман. Мягкая подушка под моей щекой насквозь пропитана ароматом Савицкого, и я в блаженстве прикрываю глаза, чтобы навеки сохранить в памяти запах неподдельного счастья! Моё первое взрослое пробуждение самое сладкое, мысли — воздушные, а желание кричать о своей любви — нестерпимое!

Развожу руки в стороны и сладко потягиваюсь. С губ слетает глупый смешок, а щёки заливает краска смущения, стоит моим пальцам коснуться шелка измятых простыней. То, что было, не сон! Наша любовь не иллюзия!