Яблочный Джек

– Этот вопрос не ко мне. Доктора назвали чудом то, что ты не умер от шока, что остались целыми глаза, и лёгкие на сварились. Мне есть кому сказать спасибо. А в остальном… – Николаус повернулся и посмотрел в глаза Ночи. Темнота скрадывала большую часть уродства, но свет от уличного фонаря не оставлял надежды принять видимое за живое лицо. – Знаешь, Её можно понять. Она живёт в доме твоей матери. Ты стал другим и не только внешне. Это Она попросила перед отъездом соседку напротив понаблюдать за тобой. Днём та не замечала движения в доме, а ночью, как всем нормальным людям, ей нужно спать. Вот Элиза и поделилась своим беспокойством с племянником, тот, насмотревшись фильмов про шпионов, набрал у соседей пустых молочных бутылок, составил их в пластиковый ящик, подпёр этим всем твою входную дверь (вот откуда возня у двери и звон стекла). Почему он это сделал?

Не увидев со стороны хозяина дома какой-то заинтересованности в продолжении беседы, Николаус направился к двери, остановился, ища в темноте замок.

– Алекс теперь работает на меня. Развозит на одном из моих фургонов заказы для клиентов. Вечером подгонит фургон к дому, а утром заберет. Заказы есть и на день, но тебя такой вариант не устроит. Деньги за товар ты можешь выписывать чеком или оставлять наличку в бардачке машины (большинство клиентов предпочитают делать так). Аренду машины я оплачу – это будет моя благодарность за твой подвиг. Телефон у тебя работает? Алекс должен был звонить сюда, но я не слышал звука вызова.

– Нет. – На границе холода воспоминаний Ночь вспомнил домашний телефон, летящий в стену комнаты. – Думаю, он сломался.

– Я так и думал. У меня в офисе лежит телефон с автоответчиком. Он правда немного неисправен, не работает звонок, только лампочка загорается, когда звонят. Думаю, он тебе подойдёт. – Николаус открыл дверь. – Завтра вечером жди машину. Ключи Алекс оставит под солнцезащитным козырьком. Всё нужное привезём. К утру забери всё, что посчитаешь нужным. К следующей машине позвони, скажи, что необходимо.

Дверь закрылась. Поток воздуха с улицы кружил потревоженные пылинки в потоке света из окна. В реальности Ночи, куда просочились частички прошлого, всё приходило в привычное, спокойное течение. В последнее время он старался избегать воспоминаний, постоянно натыкаясь на стену обжигающего пара. Но события после его «трансформации» не вызывали боли и отторжения. Мысленно обойдя вопрос «ПОЧЕМУ?», как мантра спасавший его сознание всё то время, что он себя осознавал после больницы, Ночь разглядывал кусочки воспоминаний. Эти фрагменты не были паззлами мозаики, они не складывались в общую картинку. Не получалось из них составить восприятие «целого», нормального человека. Они как пылинки кружились в луче света, не давая приблизиться.

В его сознании всё больше укреплялось подозрение, что есть какой-то фактор, не позволяющий ему собрать информацию из своих воспоминаний. Всё чаще он натыкался на «ПОЧЕМУ?» и рядом с ним был обжигающий холод, вызывавший на физическом плане остановку дыхания. Только к утру, когда свет из окон набрал силу, проявляя из ночных очертаний столовой вызывающие боль воспоминания, Ночь нашёл в себе силы подойти к холодильнику, заглянуть в него и изучить содержимое двух пакетов, принесённых Николаусом. Холодильник был полон продуктов, частично перешедших из разряда съедобных в условно годные типа «ешь осторожно, не отходя далеко от туалета». Выбросив то, что он не собирался есть ни в каком виде, он без определенного порядка (как любила делать Она), разместил содержимое пакетов в наполовину опустевшем холодильнике. Когда белая дверца плотно прильнула к корпусу, Ночь ударило обжигающим холодом осознание разницы, не дававшей ему стать прежним человеком, другом, отцом, мужем. На дверце холодильника, закрепленная магнитиками, висела их фотография. Не вид ее отбросил Ночь на середину столовой. Именно разница в Её взгляде не позволяла ему стать хоть на миг прежним. Именно поэтому она ушла, а он не мог… Он не почувствовал, как снёс своим телом стулья и сместил по полу стол. В его памяти была только одна картинка: когда они демонтировали старую задвижку, пришлось использовать плазму. Этот яркий огонёк с лёгкостью отделял металл, продувая цельную стальную конструкцию до отдельных раскалённых капель.

Тяжело дыша, Ночь добрался до двери в подвал, где в постоянной темноте среди накопившегося за их совместную жизнь хлама стояла его раскладушка.