Яблоки преткновения

Зато процент несчастных случаев в нашей академии был самым низким в Туране. Как с гордостью сообщил нам в своё время куратор, за последние десять лет со смертельным исходом не было ни одного, всегда успевали доставить вовремя к целителям. Но вероятность – ветреная инорита: сегодня играет на твоей стороне, а завтра повернулась спиной и благоволит другому, поэтому меры по проверке безопасности только усиливались. Впрочем, боевых заклинаний мы не изучали, если не считать за таковые малый и большой «утюжок», которые прекрасно помогали разгладить одежду, но при неосторожном использовании не менее прекрасно награждали ожогами. Пара моих одногруппников побывали у целителей именно после «утюжков». Уэбстер так вообще умудрилась по этому поводу туда загреметь трижды, там самым поставив рекорд в нашей академии за всё время существования. Наградили её за столь сомнительное достижение приличным штрафом, который её отец уплатил беспрекословно. Что он сказал талантливой дочери, история умалчивает.

В зале для отработки постоянно находились дежурный преподаватель и дежурный целитель. С теми, кто обнаружился там сегодня, я раньше не сталкивалась: в целительскую попадала редко, а преподаватель был принят на работу в этом году и не факт, что задержится до следующего – молодые маги у нас редко приживались, быстро находя что-то поинтересней и поденежней. Сейчас дежурные сидели за столом и азартно резались в карты, обращая внимания на игру куда больше, чем на происходящее в зале. Впрочем, там было-то всего двое: старшекурсник, отрабатывающий сложную иллюзию с шумовым эффектом, и Майлз, который уже собирал разбросанные вещи, готовясь уходить.

– Левитацию отрабатывал? – ехидно спросила Линда, намекая на слова Дорси.

– Аркан, – возразил Майлз и высокомерно пояснил: – Это когда набрасываешь щуп и тянешь к себе.

Он хитро ухмыльнулся и неожиданно набросил плетение на меня. Я настолько растерялась, что ему даже удалось меня протащить по полу к себе. Единственное, что я успела, – упереться в него руками, чтобы уж совсем не притянуло.

– Я всегда знал, Сильвия, что ты ко мне неравнодушна, – нагло сказал он. – Как я тебя зацепил, однако. Ты тоже чувствуешь эту искрящуюся магию между нами?

Но я уже в себя пришла в достаточной степени, чтобы вспомнить, что я, вообще-то, тоже маг, а магия может быть не только между, но и над нами. Использовала я обычное поливочное заклинание, которое выучила чуть ли не раньше, чем начала ходить. Оно было очень удачным, точечным, и обычно использовалось для увлажнения цветочной клумбы перед домом. Как оказалось, для увлажнения Майлза оно тоже прекрасно подошло.

Он сразу потерял концентрацию, невольно сбросив аркан, и отшатнулся. Но тучка-то была привязана и переместилась с ним. Жаль, что была она маленькая и быстро выдохлась. Но в этом помещении воды больше и не соберёшь.

– Слишком мало нашлось между нами магии, – с насмешкой заметила я. – А та, что нашлась, оказалась очень нестойкой.

– Что здесь случилось? – отвлёкшийся от карт преподаватель был не слишком рад этому факту и больше смотрела на партнёра по игре, чем на нас.

– Пожар тушили, – невозмутимо пояснила Мелинда.

– Какой ещё пожар?

– Внезапно вспыхнувших чувств.

– Обычная тренировка, – запротестовал Майлз. – Никаких пожаров.

Преподаватель хмыкнул, кивнул на крупную лужу и несколько мелких, возникших на пути следования Майлза.

– Воду убрать. Нарушение, так и быть, не засчитываю.

Он развернулся и спокойно принялся доигрывать. Майлз картинным движением просушился, отчего его волосы вздыбились, края брюк встопорщились, а рукава рубашки стали выглядеть, словно их долго мусолила мантикора. От большой любви, разумеется. От злости она не мусолит, а рвёт сразу на мелкие клочки и завывает, как сирена. Я хмыкнула и испарила лужи, вернув воду в воздух зала.

– Смотрю, у тебя не только с левитацией, но и сбытовыми заклинаниями проблема, – бросила я Майлзу. – Если встречаешься сегодня с кем-то, не забудь переодеться и причесаться.

– Беатрис я нравлюсь в любом виде, – проворчал Майлз, но волосы немного пригладил. Это не особенно помогло: они стояли дыбом, как после встречи с небольшой шаровой молнией. – У меня сегодня ночью свидание только с ней. Если, конечно, ты не захочешь к нам присоединиться. Обещаю незабываемые впечатления.

– Конечно, незабываемые. Твоя Беатрис чрезвычайно ревнивая и пакостливая особа. Возможно, даже больше, чем Уэбстер.

– Кстати, об Уэбстер, – оживился Майлз. – Я хотел тебе рассказать нечто, касающееся её и Болдуина. Совершенно случайно услышал краем уха. Но после этого…

Он трагически подёргал свой рукав, намекая, что я жестоко надругалась над его чувствами.

– Не интересует, – отбрила я. – Ни Уэбстер, ни Болдуин.

Было ужасно непривычно произносить свою фамилию, говоря о другом. Но не называть же его родственник? Родственник, фу.

– Так они о тебе говорили.

– Обо мне?

– Да врёт он всё, – вмешалась в наш милый разговор Мелинда. – Уэбстер ни за что не будет говорить с нравящимся инором о другой.