Яблоки преткновения

По дороге сюда мы с родственником решили ничего не говорить папе. И не потому, что он непременно расстроится, а потому, что он непременно забудет, что его просили не рассказывать и выдаст нас кому-нибудь неподходящему, из-за чего проблемы могут быть уже у столичных Болдуинов. «Я не верю в вину вашего отца, – сказал родственник. – Но кому-то очень хочется представить преступление делом его рук». Я не могла не согласиться с его выводами, но понятия не имела, кто заточил на папу зуб. Да ещё из магов: не-магам точно не удалось бы провернуть такое бесследно. Но из магов папа ни с кем не враждовал. Разве что инор Мёрфи, разочарованный в преподавательской деятельности приглашённого специалиста, решил отомстить таким причудливым способом? Но пропуски лекций – это не такое прегрешение, за которое хочется засадить в тюрьму, да и, исходя из характера нашего ректора, наказание скорее было бы связано со штрафом.

– Мне сложно представить кого-то, кто бы не был с вами на дружеской ноге, – дипломатично сказал Болдуин. – Неужели у вас вообще могут быть враги?

На мой взгляд, Болдуин был слишком прямолинеен, но папа этого не заметил. Но, возможно, только потому, что не был в курсе гадких анонимок.

– Я не та персона, с которой можно враждовать, – скромно сказал он.

– Что вы, инор Болдуин, вы весьма известная персона в своей области, – польстил ему родственник.

Если он и был разочарован тем, что сразу не получил список недоброжелателей, то успешно это скрывал: на его лице было неприкрытое восхищение, которое папа, на мой взгляд, полностью заслуживал, но которое вполне могло быть только актёрской игрой. Поэтому я добавила комплемент от себя:

– И это так. Даже леди Галлахер, которая отвечает в нашей академии за кафедру растений, отзывалась о нём с уважением.

– Леди Галлахер? Хелена? Хм… Как это мило с её стороны, – ответил папа со странным смущением.

– А почему вас это удивляет? – спросил Болдуин. – Признание коллегой ваших заслуг, что в этом странного?

– У нас с Хеленой непростые отношения.

– Научные разногласия? – предположил Болдуин.

– Это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора, – неожиданно упёрся папа.

Я даже удивилась такому ответу. Неужели они с леди Галлахер успели поругаться на почве удобрений для выращивания яблонь? Вряд ли какая-то другая тема нашла бы столь живой отклик у моего родителя. Леди-то наверняка могла устроить скандал на пустом месте, но по неважным для него вопросам папа легко и быстро соглашался на компромиссные условия.

Стол был уже накрыт, и вокруг него бегала Долли, переживающая, что всё остынет, пока мы наконец доберёмся до еды. Но мы успели вовремя, поэтому сполна насладились кулинарным талантом нашей кухарки. Не зря папа за неё держится, даже пару раз повышал жалование, лишь бы её не переманили. Болдуин долго не молчал, сначала повосхищался ужином, а потом опять свернул на интересующую его тему:

– Как вы думаете, почему некоторые изменённые магией растения оставляют пустой магический фон, а некоторые – нет?

– Приятно видеть такую заинтересованность в родственнике, – оживился папа. – Но ваш вопрос несколько странен. Ведь всем известно, что чем больше магии было использовано при изменении, тем с большей вероятностью изменённое растение даст пустой фон. Собственно, там такие же принципы, как и у животных.

– Неужели? Но опыты с животными не производят.

– Да, Рассел, вы совершенно правы, – папа энергично жевал, одновременно говоря и жестикулируя вилкой с ножом, – законодательно запрещено вмешиваться в животных, и произошло это не сейчас, а сразу после Магических войн. Но если мы возьмём тех, что были изменены и просуществовали до нашего времени – грифоны, мантикоры, наконец, виверны, – то мы обнаружим, что они тоже не оставляют следов на магическом фоне.

– В Дисмонде нет таких животных, следовательно, проверить не удастся, – заметил Болдуин.

Я же застыла, разом вспомнив, что у нас есть как минимум одна мантикора, за которой присматривал Майлз, который чрезвычайно возбудился, посчитав, что лектор приехал из Министерства магии, а не Министерства просвещения. И именно он попытался обезвредить Болдуина, сведя его с Уэбстер. Если бы тогда у нас всё получилось, вряд ли родственника интересовало бы расследование больше надвигающейся свадьбы. А ведь чем больше прошло времени от совершённого преступления, тем сложнее что-то обнаружить.

Но представить Майлза хладнокровным преступником, натравливающим Беатрис на одиноких ночных гуляк? Это было немыслимо. Точно так же, как и представить нашу ручную добрую мантикору жрущей только что убитую жертву. И анонимка… Не похож Майлз на того, кто будет строчить анонимку, да ещё на моего отца. Не складывалось что-то в моих размышлениях, не состыковывались разные кусочки, как если бы они были из разных мозаик.

Глава 12

Папа вдохновенно рассказывал о своих опытах, а Болдуин осторожно его расспрашивал об утилизации неперспективных экземпляров. Настолько осторожно, что не будь я в курсе проблемы, даже не поняла бы, что он интересуется не просто из вежливости.