Яблоко транзита

Кто, вообще, повелся на фейк оседлавшего волну халявы мальца, озадачилось начальство оперативников. Отдел сетевого мониторинга? Мышей совсем не ловят… Аргумент людей поля, дескать, как у Стёпы оказалась произведенная в штучных экземплярах униформа, собственность которой хозяин фирмы подтвердил, начальство не впечатлил как казус-недоразумение низкого приоритета. На тот момент логика событий подсказывала: фигурант, семи пядей во лбу, облаву проскочил, скорее всего, затерявшись в чреве мегаполиса. Ищи-свищи теперь, в муторном ожидании переаттестация… Какие к черту нестыковки, одна премия и звания у подчиненных в голове…

Идея чрева, где мог затеряться отставной консильери монарха, оказалась уместным предположением, но не как схрон, а символ. В эти минуты в окрестностях парках Горького объявился крепко взявший на грудь немолодой голубой берет, отличавшийся от «сантехника» непринципиально: бородка клинышком, бальзаковские усы, поджарая конституция, застилающий залитые очи чуб, не считая, разумеется, форму десантника советского образца. Форма, причем, не в пример ярко зеленому комбинезону, не первой свежести, местами выцветшая, то ли своя, то одолженная. Рост однако тот же, но главное, схожесть отдельных движений, невзирая на резкий контраст образов, при пристальном рассмотрении указывали на одного и того же человека, меняющего облачение и «макияж».

Между тем самым занимательным было то, что форма десантника ряженного, как и знаки отличия – родные, честно заработаны в спецназе ГРУ заходившего на последний круг СССР. Так что его имидж в День десантника России – самый что ни на есть настоящий, как и совместимо с датой «косоглазие», хоть и на 99% наигранное (стартовая доза выветрилась еще в родном переулке, у поста ФСБ). Одно узкое место: ВДВшнику давно за пятьдесят, он, скорее всего, из афганцев. Вид не столько вымирающий, сколько давно на таблеточной диете. Этому же море по колено – наклюкался до бровей. Подозрительно. Может, косит под алкаша, теракт какой замышляя? Ментам стукнуть? Разбираются пусть.

Впрочем, поздно. Ряженный наполовину уже в парке, заступив на территорию на сутки санкционированного греха, воспринимаемого обществом как привилегия мальчишника. Ведь их, героев, день! Оторвутся, покуролесят пусть! Сколько тягот и грязи на их долю выпало. Хотят в фонтане, да хоть в Индийском океане, а то под курантами только грозятся. Знай наших!

Над главной национальной достопримечательностью дня – фонтаном-купальней парка Горького – зависло облако тяжелого, сортов дешевой водки перегара, сигаретного дыма, воплей подкорки и хихиканья зевак. Сам «акваторий», заметно пожелтевший, сюжетно закольцовывал композицию – тусовки упоротых в хлам мускулистых призраков, бесцельно хлюпавших по воде и чадивших всеми оттенками зловония.

В сомнамбулической круговерти возникла двоица голубых беретов-перестарков, тупо, в полном отрешении столкнувшихся лбами. Посопев без слов ноздря в ноздрю, побратимы по ратному и пьяному делу приобняли друг друга за плечи в ознаменование знакомства, и двинулись к каменному обрамлению фонтана, при молчаливом согласии властей в этот день уступаемого полосатой братве. Опустились пятыми точками на ограждение с ногами в воде и вновь сомкнули плечи, обнявшись.

В будто случайно образовавшейся ячейке узнавался десантник-сантехник, двумя часами ранее поставивший на уши силовую Москву, в своем основном профиле – Вячеслав Сурков, недавний серый кардинал Кремля и лидер антикремлевского заговора, и некто Борис Трофимов, физически засветившийся в сюжете лишь контурами затылка и голосом – виртуальный наставник Алекса Куршина в приднестровском цикле Одиссеи последнего. Именно он автор идеи одноименного проекта, чья задача – возгонка главной фобии российского президента через подсадного конфидента. Фигура вдвойне загадочная, неизвестная не только охранке, но и самому антикремлевскому заговору, при этом главный его аналитик, приближенный к Суркову кукловод околовластного зазеркалья.

Несколько слюнявых чмоков скрепили союз ветеранов полевого империализма, случайно встретившихся на малой воде, дав ход разливанному экскурсу в дни горячие; сопровождала его пост-застольная мимика, казалось, чавкающих черт. Между тем, услышь сторонний, что на выходе – трезвая как стеклышко речь, то, по меньшей мере, опешил, ну а, вникнув в сам контент, воспринял бы сцену репетицией сюжета фэнтези а-ля рюс, капитально струхнув при этом как оказавшийся не в том месте свидетель. Сухая стенограмма выиграла тендер расстановки смыслов и акцентов, диалоговые причиндалы отторгнув.

Трофимов: Все так плохо? Разбегаемся?

Сурков: Хуже некуда, но закрывают не нас, по крайней мере, пока… Закрывают Россию, ее бизнес-горизонт. Крышка с прибором; он принял решение – полная оккупация Украины. Генштаб на всех парах верстает планы. Со сроками только прочерк пока – пекинская Олимпиада путает им карты. Сам понимаешь, куда с первыми залпами подует ветер…