Яблоневое дерево

Сала нашла маленькую монастырскую школу в глубине страны. Монахини отнеслись к Аде дружелюбно. Здесь ей будет хорошо, и, возможно, она заговорит. Сала ездила к ней каждые свободные выходные. Она писала отцу: «Мне не везет с людьми. Помогает только чтение. Вот бы закутаться в платье из букв».

44

Она встала в четыре утра, чтобы успеть на поезд до Ла Фальды, окунувшись в глубокую утреннюю синеву.

Примерно в девять они с Адой покинули стены монастыря. Восходящее солнце освещало заднюю часть здания, фасад же дарил спасительную тень. Держась за руки, они спустились с холма. На Аде было белоснежное платье – она выгладила его сама. Платье Салы было украшено яркими цветами, ее волосы пахли кедром, а в левой руке она сжимала корзину для пикника.

Они нашли под деревьями тенистое место и со смехом повалились в траву. Скоро вдалеке, над подстриженными полями, запылает солнце, и до самого горизонта лягут золотые ковры. Пока Сала в радостном предвкушении раскладывала на теплой земле скатерть, Ада достала тарелки и приборы. Потом она маленькой ручкой постучала по траве, обозначая между собой и матерью третье место. Сала отвернулась. Она не могла вынести этого зрелища. Ветер раскачивал бесконечную зелень мягкими волнами.

После обеда они бегали по лугу. За прудом мирно паслись волы, не обращая внимания на крики чибисов. Вскоре день начал клонить свою лучистую, горячую голову к закату. Ада увидела на крестьянском дворе, как в шипящих маховиках машин пшеница превращается в золотой дождь. Она потянулась к материнской руке.

– Мама? Почему папа нас больше не любит?

Сала подняла голову. Что? Изумленная и счастливая, она обхватила ладонями лицо Ады. Ее дочь впервые заговорила. Они неподвижно стояли друг перед другом. Почему она не обнимает от радости дочь? Сейчас. Быстро. Пока не слишком поздно. Сала почувствовала взгляд Ады, острый солнечный луч, проникающий прямо в душу. Она не справилась. Не смогла дать дочери отца, не смогла обеспечить Аде дом, откуда ее не выгонят, и отдала ее. Чужая страна приняла Салу, но теперь против нее восстала собственная тень. Издалека наползали темные тучи. «Гроза», – подумала Сала, удивляясь, что не слышит грома. Казалось, ветер задержал дыхание. А потом что-то зашумело, налетело на них, обрушилось на землю, сорвало листья с масличного дерева, объело грядки, травы и цветы и снова поднялось в воздух с библейской мощью. Саранча, догадалась Сала, но видела лишь мертвые тела из Гюрса в кузове грузовика. Они кружились вокруг.

– Бежим, Ада! – крикнула Сала дочери. – Бежим!

Ада молча посмотрела на мать. Над ними бушевала стихия. Земля под ногами почернела от дождя. На обратной дороге в монастырь они не произнесли ни слова.

Поздно ночью, вернувшись домой, Сала услышала резкий щелчок. Боль пронзила ее, словно электрический ток. Она изумленно обернулась. Перед ней стоял Герман с голым торсом, в левой руке он держал кнут. Снаружи шумел дождь. Сала уже не знала, как долго.

Уже позднее, выглянув в окно, она увидела: все посерело от влаги. Впереди ночь. Она должна взять себя в руки. Когда-нибудь в темноте засияет новый день. Когда-нибудь ее комнату зальет солнечный свет. Когда-нибудь небеса снова наполнят перелетные птицы. Когда-нибудь.

Через несколько месяцев пришло письмо от Отто. Отправлено из Берлина. Шаперштрассе. Это хороший район. Дрожа от счастья, Сала открыла конверт.

Она начала читать. Сначала она не поняла. Все звучало так запутанно, так сложно и затянуто, совершенно непривычно для Отто. Ему никогда не требовалось много слов, но она добралась уже до второй страницы и никак не могла взять в толк, что он, собственно, хочет сообщить.

Она будто шла по извилистой тропинке вдоль небольшой реки в девственных лесах Амазонки. По воде плыли – медленно и спокойно – отдельные грубые поленья. Сала хотела опуститься к воде, чтобы утолить жажду. Тогда это и случилось. Одно из поленьев молниеносным движением превратилось в огромного крокодила. Он бросился на нее, раскрыв пасть.

Отто больше ее не любил. В его жизни появилась другая женщина. Война забрала его лучшие годы, и новых промедлений он себе позволить не мог. «То, что мне пришлось пережить, сделало из меня другого человека, – дрожа, прочитала Сала. – Возможно, ты бы вообще не смогла меня узнать и в конце концов была бы рада вновь обрести свободу и независимость. Не сомневаюсь: после всех пережитых страданий ты ценишь эти вещи не меньше, чем я». Эта фраза вонзилась ей в голову, словно ржавый гвоздь. Внезапно Сала услышала, что смеется – звонким, язвительным смехом. Что он знает о ее страданиях? Разве он видел их, разве ее поддерживал? Нет. Никогда. Дальше Отто сообщал, что считает своим долгом быть с ней предельно откровенным, хоть он и хотел бы уберечь ее от разочарований. Он встретил женщину. И хотя он сомневается, что годится в мужья, он решил попробовать создать семью с Вальтрудой.