Яблоня лесная: Сказка о Пьянчужке, Яблоне и Смерти

— Нет, ты прав. Просто ты не понимаешь всего. А ведь я любила тебя. Правда любила. Я даже стала другой для тебя… да, я понимаю, я не смогла дать тебе детей… И всё-таки, я стала для тебя другой, но от своей природы не уйдешь — я не способна творить жизнь. А дети… дети — это была наша единственная надежда на будущее.

— Дело не в этом.

— И в этом тоже. Но конечно главное — это ты: все ты гонялся за своими призраками свободы. До меня и до моих бед тебе никогда не было дела. Только о себе и думал. А ведь как все начиналось… Ты помнишь, как мы любили друг друга? И как мы дошли до этого? Никакого тепла. Ты меня больше не любишь?

— Люблю.

— А я только и требовала-то, в конце концов, от тебя немножко поддержки, чтобы прожить этот век вместе.

Пьянчужке нечего было сказать, точнее, он не знал. Да, конечно, он осознавал свою вину, но что толку теперь каяться? Что он мог сказать? И он просто молчал. А Мария продолжила:

— За лесом, за лугом

Поле вспахано плугом.

В том поле камень стоит,

Под камнем сердце лежит.

Тоскливо телу без сердца,

Сомнение губит деревья:

Корни грызет да соки сосет.

Принеси сомнению сердце –

Станет земля добрее, а лес зеленее.

Слышал такое стихотворение?

— Нет, но о чем-то подобном мне говорила яблоня.

— Яблоня с ним говорила, — усмехнулась Мария.

— Да! И она просила найти Бабу Ягу, и взять у нее сердце для сомнения… Какие-то особенные камни.

— Вот такие? — Мария протянула полную отборных гранатов ладонь к Пьянчужке.

— Да. Наверное. Как же это так? — Пьянчужка сделал не то неуверенный полушаг вперед, к Марии, не то напротив, полуторашаг от нее. — Почему у тебя?

— Да ты ведь сам уже все понял! Ты когда-нибудь слышал, что природа — церковь сатаны? Если связываешься с природой, будь готов, что дикая природа пробудится и в тебе. И не важно, что ты там собираешься делать и как сопротивляться. Лес тебя изменил навсегда. А теперь ты умрешь, и тебе это не понравится. Солнце не будет светить тебе — это уж точно!

— Ты это серьезно? — Пьянчужка начал перебирать в голове варианты. Его лихорадило.

— Впрочем, не ссы. Ты был мертв уже в самом начале сказки. Ну что, пришло время получать дар свободы, о которой ты так мечтал.

— Нет. Это какой-то бред

— Верно. Тут кругом бред — куда не плюнь. Руки бы вырвать Автору!

— Кому?

Мария его проигнорировала.

— Так ты готов принять свободу?

— Не в таком виде…

— Трус. Ты никогда не заслуживал своей свободы. И ты ее не получишь даже из рук смерти — уж можешь верить мне

— Ты меня презираешь. Это справедливо… — Пьнчужка пятился, но как-то слишком неуверенно.

— Не презираю. Я просто разочарована. А я верила в твой потенциал. Я верила, что твой камень будет большим и ярким, как лучшие экземпляры из корон монархов. И не надо тут изображать раскаявшегося грешника. Будь хоть перед ликом смерти честен.

— Ты не убьешь меня! Я не верю!

— Ты был мертв с самого начала. Я лишь ставлю точку.

Пьянчужка хотел еще что-то возразить, но язык и тело больше не слушались его.

— Обычно, я сама не вмешиваюсь. Люди делают все сами, — сказала Мария и погрузила свою руку в его грудную клетку сквозь кожу и кости, рассекая мышцы до самого сердца. Там, в недрах плоти, искала она что-то. Боли не было. Никаких мук. Только что-то мешалось в груди Пьянчужки. Что-то небольшое и твердое, как камень. Тут он почувствовал давление на сердце. Оно сжалось от ужаса. — Но тут особый случай! Мы любили друг друга. Куда уходит любовь? Была ли она на самом деле? — и Мария рванула камень наружу. Небольшой гранат. Не самый красивый, но все-таки драгоценный.

Сознание Пьянчужки меркло. В глазах темнело, покидало его чувство жизни, поглощая сначала периферию зрения и постепенно смещаясь к центру. Он уже ничего не видел и только услышал еще одну фразу:

— Не бойся и не сожалей, а просто поверь: убивать или умирать — все едино.

Вот и все.

Тишина. Только березы переговариваются с ветром. Только темное небо и черное очертание домов, дорог, города, деревьев и трав. Нет Луны. Не светят звезды. Только ветер нагнетает сплетни, пытаясь преодолеть безмолвие живой природы.

Нет, Смерть не приносит свободы!