Яд для Наполеона

— Фуше? Прежде я должен переговорить с Мсье, ваше высокопреосвященство.

— Разумеется, посоветуйтесь, мой друг. Ах, да… вот еще что: не кажется ли вам, что цена вопроса немного завышена? — спросил кардинал, резко остановившись.

— Ваше высокопреосвященство, — Талейран тоже встал как вкопанный, — с покушением или без него, но благодарность друзьям должна стать главной отличительной чертой нового правительства короля.

Заключительная часть променада прошла в молчании.

16 Июньское покушение 1815 года

Утро первого июня было столь же безоблачным, как и во все дни торжеств и празднеств в жизни императора Франции, за исключением только тех, что предшествовали началу русской кампании.

Разбуженный адъютантом в пять минут седьмого, он накинул на себя халат, сунул ноги в домашние туфли из марокканской кожи, выпил чашечку настоянной на флердоранже воды и бегло просмотрел корреспонденцию. После этого погрузился в горячую ванну, в то время как адъютант читал ему газеты.

Ванну он принимал в течение часа, то и дело открывая кран с горячей водой и наполняя помещение паром. По окончании водных процедур надел байковое белье, брюки и халат, затем нанес на лицо мыльную пену, пахнувшую душистыми травами, и открыл лезвие бритвы.

— Сир, — произнес мамелюк-телохранитель, державший ему зеркало, — прежде я не видывал подобных бритв. Даже те, что обычно использует ваше величество, не выглядят лучше. Эти поистине достойны императора.

Вещица действительно отличалась изяществом формы и роскошной отделкой. Но что особенно пришлось по душе императору, ручка из перламутра — как у английских бритв, которыми он любил бриться, была вдобавок инкрустирована серебром и ляпис-лазурью.

— Сталь выплавлена во Франции, — Бонапарт любовался бритвой, держа ее на ладони и покачивая. — Я воспринимаю это как дар нашего народа. Как доброе предзнаменование, мой верный Рустам.

Он поднес бритву к лицу, натягивая другой рукой кожу на щеке.

И тут на миг задержал лезвие, рассматривая отраженные полированным металлом стального оттенка серые миндалевидные глаза, которые с меланхолическим выражением взирали на него, будто чужие. Нет, глаза были, конечно, его, но будто не верили тому, что видят. Миндалевидные серые глаза взирали на него недолго — блестящая поверхность стали моментально затуманилась от дыхания. Тогда он перевел взгляд на зеркало, стер ребром ладони со стекла осевшие на нем капельки пара и придвинулся ближе. Окунул лезвие бритвы в тазик с горячей водой, стоявший рядом, и привычным движением провел им сверху вниз по натянутой коже щеки. И тотчас почувствовал легкое жжение в области скулы.

Было семь с четвертью утра.

Он дотронулся до места, где жгло, — на кончике пальца отпечаталась кровь.

— Как ты думаешь: он уже побрился? — выпалил с порога неожиданно появившийся Огюст, целиком и полностью одетый и готовый.

— На данный момент, полагаю, он уже должен приступить к этой процедуре, но ему не хватило времени довести ее до конца, — ответил Жюльен, промывая ранку.

— А что если он не порезался?

— Тебе при бритье часто удается избежать травм? А здесь будет достаточно самой незначительной царапины. Меньше, чем этот порез, — Жюльен промокнул скулу краем полотенца. — Даже невидимой невооруженным глазом.

— Ты уверен?

— Я использовал сильнейший яд. А по словам некоего юноши, пользующегося твоим доверием, император выскабливает лицо на совесть.

К девяти часам они вышли на прогулку. День выдался на редкость ясным, без единого облачка. Улицы были полны народа. Все направлялись на Марсово поле, где предстоял грандиозный парад. Ни для кою не было секретом, что торжественное зрелище задумано императором с целью настроить французов на боевой лад в связи с надвигавшейся войной. Бонапарт желал воодушевить, более того — опьянить людей предчувствием грядущей схватки. Ибо война — дело не одной лишь армии, в войне участвует вся страна. И именно народу будут салютовать залпами артиллерийских орудий батареи, расположенные в пяти точках Парижа: на Йенском мосту, близ Дома Инвалидов, на Монмартре, у Венсенского замка и на Марсовом поле. Гром патриотической канонады, как предусматривалось программой, был призван пробудить сердца к историческим свершениям.

Чуть позже подтянулись цепи копейщиков в ярко-красных мундирах и конная гвардия. Герольды в шитых золотом фиолетовых мантиях с орлами возвестили приближение кортежа; в каретах, запряженных лошадьми, украшенными пышным плюмажем, проследовали высшие должностные лица государства и придворные чины. Наполеон, согласно сценарию, должен появиться в последнюю минуту, в сопровождении маршалов, ехавших верхами, а также множеством пажей, конюших и стременных. Всем присутствующим предписывалось приветствовать императора овацией и скандированием приветственных лозунгов. Таким образом, война в глазах народа стала бы практически признанным и освященным средством достижения мирного будущего.