Яд ревности

– Более-менее, – Игорь несколько секунд помолчал, потом продолжил: – Муха, мне тоже нужно с тобой поговорить. Давай встретимся завтра. Приезжай на дачу, там нам никто не помешает. Сможешь?

– Смогу, конечно, – Магда задыхалась от волнения так, что с трудом выговаривала слова. – Я приеду первой электричкой, ты не против? Игорь, ты как, Игорь? Я так долго тебя не видела, у тебя все нормально? Игорь!

– Сразу не расскажешь, Муха. Мне нужно многое тебе сказать. Давай не будем комкать… И это не телефонный разговор… Только утром мне неудобно… Приезжай вечером, семичасовой электричкой, ладно? Я тебя жду, Муха. До завтра, ладно? Я тебя целую!

В трубке послышались гудки. Магда без сил опустилась на скамейку и навзрыд заплакала. Он сказал: «Я тебя целую!» Он так сказал, ей не послышалось! Завтра она его увидит! Увидит, увидит! Наконец…

Она глубоко задышала, стараясь успокоиться. Трясущимися руками убрала телефон в сумку. Достала пакет с бумажными салфетками и косметичку, кое-как привела в порядок лицо. Постепенно успокоилась и начала думать.

Вопрос слежки за Антоном теперь отпал, но машину напрокат она все-таки возьмет. С машиной она будет гораздо мобильнее и увереннее в себе. И на дачу она поедет не на электричке, а на машине!

…Машина, которую она выбрала в прокатном пункте на улице Лесной, была внешне неказистая и слегка обшарпанная, но ходкая и послушная. Сев за руль, Магда сразу стала разговаривать с ней, как когда-то со своей «девочкой».

– Ну, моя девочка, – сказала она ей, – нам с тобой предстоят великие дела и дальняя дорога. Не подведешь?

Она покаталась по городу, чтобы привыкнуть к машине. Магда ехала и наслаждалась самим процессом езды, ровным ходом машины, теплым ветром, дувшим в открытое окно, видом городских улиц с разноцветной толпой, рекламой, попутными и встречными машинами, даже светофоры, и те доставляли ей удовольствие миганием своих огоньков. Ей казалось, что она внезапно проснулась от тяжкого сна, когда ей снилось что-то мрачное и беспросветное, и оказалось, что жизнь по-прежнему яркая и заманчивая. Она останавливалась у любимых кафешек, пила кофе, ела пирожные… Сегодня все было можно… Сегодня был праздник жизни и надежды… В голове крутилось: «Я тебя целую! Я тебя целую!»…

Она съездила на заправку, залила полный бак бензина, отыскала платную стоянку недалеко от своего дома и оставила там машину. Домой она вернулась, крутя на пальце ключ с брелоком сигнализации.

Баба Руфа, отдавая ей изрядно потяжелевшего, сонного Васюгана, смотрела не нее с удивлением:

– Ты чего это такая красная? И глаза блестят… Заболела, что ль? И вернулась рано, я думала, к ночи приедешь…

– Перегрелась на солнце немного, – отмахнулась Магда. – Руфина Николаевна, я завтра опять уеду. Я вам ключ оставлю, присмотрите за котом, если вовремя не вернусь?

– Присмотрю, присмотрю, – пообещала баба Руфа. – Погоди, я тебе пирожков отсыплю, чаю попьешь…

Держа в одной руке почти неподъемного Васюгана и пакет с пирогами, а другой с трудом поворачивая ключ в замке своей квартиры, Магда сердито выговаривала коту:

– Ну можно так обжираться в гостях? Брюхо не треснуло? Попа не слиплась?

Васюган предпочел не реагировать на критику в свой адрес. Он так делал всегда. Когда, открыв дверь, Магда отпустила его, он, покачивая округлившимися боками, царственно прошествовал в комнату, подошел к дивану, немного подумав, видимо, решил, что после сытной еды прыгать не полезно, и растянулся на полу.

Магда подошла к зеркалу. Действительно, и щеки, и глаза у нее лихорадочно горели. Возбуждение, которое охватило ее после разговора с Игорем, не утихало, наоборот, росло и теперь превратилось в какой-то болезненный экстаз, и это ей очень не нравилось. Она терпеть не могла экзальтированных дамочек и категорически не хотела быть одной из них. Она считала, что это стыдно или, по крайней мере, глупо. Хлещущие через край эмоции мешают жить, думать, правильно оценивать обстоятельства, а ей сейчас нужна холодная голова.

– Нельзя так зависеть от другого человека! – твердо сказала она своему отражению. – Даже от очень любимого – нельзя! Остынь!

Чтобы хоть как-то обрести холодную голову, она сначала залезла под душ, потом попила чаю с бабы-Руфиными пирожками, но это мало помогло. Вкуса еды она не почувствовала, ее по-прежнему потряхивало от внутреннего возбуждения, она не находила себе места, в голове, доводя почти до сумасшествия, назойливо крутились обрывки одних и тех же мыслей, и голос Игоря все повторял и повторял: «Я тебя целую!»

Перед завтрашним днем, перед дорогой, надо было поспать, а это почти невыполнимая задача. Она уже привыкла спать днем и бодрствовать ночью, а сейчас, когда день уже клонился к закату, сна не было ни в одном глазу. Она была уверена, что в этом взбудораженном состоянии она и утром, и днем не сомкнет глаз. Как она завтра поведет машину, невыспавшаяся, вымотанная?