Ядерная осень

Уже подсохшие полешки весело потрескивали в основании костра, а сырые нежились на верху, громко шипя и даже подвывая, старались выдохнуть едким дымом именно туда, где сидел Егор. Он бросил это бессмысленное занятие — бегать от дыма и сидел на чурбачке, вытирая рукавом слезящиеся глаза. В таких вот, не простых условиях ему и приходилось управлять своим 'Феррари' на экранчике телефона. Естественно, в который раз он доезжал, как говориться, до первого столба.

Телефон он зарядил в подвале одного из коттеджей в Большой Липовице. Там он обнаружил целый 'семейный бункер' с генератором, запасом воды, еды, пятью противогазами, дозиметрами. В общем всем тем, что ему было так необходимо. Вот только хозяев там почему-то не было. Да и поселке народа не было вообще. Недалеко от того коттеджа с бункером. он наткнулся на два трупа — девочки и старика. Кожа на лице и руках, у них была покрыта какой-то странной коростой, красного цвета. Поэтому. еще в убежище Егор на всякий случай одел противогаз.

Он, захлопнув раскладушку телефона, откинулся на спальник, прихваченный все в той же Липовице. В животе приятно урчало. Егор только что доел какую-то птицу. Он определил ее для себя куропаткой. Их он наловил в Тамбовских лесах шесть штук. Первую, случайно обнаруженную в кустах у мелкой речушки, Егор подбил из Липовицкого помпового ружья. Патронов с дробью не было, а были только калибра 12 мм, да еще и зажигательные. Поэтому. среди пуха и перьев, оставшихся от этой птахи, было сложно найти что-то съедобное. Зато потом Егор, целую неделю учившийся ставить силки, наловил пол дюжины 'куропаток'. Мало того — он еще и тетерева подстрелил. Наверное, это был тетерев — крупная птица, сидевшая на суку и издававшая смешные звуки. Во время своих песняков она не слышала никого и ничего.

– 'Тетерев на току' — решил он. Вообще с живностью в тамбовских лесах. Поначалу. проблем не было и Егор недоумевал, — Зачем опускаться до людоедства — пройди двадцать-тридцать километров и вот она благодать — охотничий рай. Вот, например, сейчас он возился со снастью — мастерил жерлицы на щук. Вечером поставил — утром обошел, собрал трофеи и завтрак готов. А то еще и на обед, ухи сварить, останется.

О людоедах, по прошествии двух недель, он вспоминал скорее не со страхом, а с брезгливой жалостью.

Ближе к Тамбову живности становилось все меньше и меньше. Забросивший было замерять радиацию, Егор насторожился и отметив начавший повышаться, по мере приближения к городу, фон, решил обходить Тамбов с запада.

— Ну что Пржевальский? Поставим жерлицы и на боковую? — он все чаще разговаривал сам с собой в слух, то подбадривая себя, то потешаясь над своими охотничьими навыками.

Последние две недели после всех мытарств, погонь, плена, казались ему просто сказочными. Все бы ничего, но скребущий по хрупкому стеклу души ржавый клинок тоски порой издавал такие, слышимые только им звуки, что хотелось перевыть их, перерычать, заглушая зубовным скрежетом остервенелый визг металла по стеклу.

Эх, были бы родители здесь — можно было бы остаться в том бункере в Больших Липовицах или поселиться в лесу, построить что-то типа охотничьей заимки.

Так он и сидел, в мечтах, забыв о недавней схватке не на жизнь, а на смерть, с людоедами, о лукавом старичке-лесовичке с ротой пионеров-головорезов, собаках, охотниках за головами и прочей нечисти. Сидел, словно в 'симсах', обставляя виртуальное лесное жилище. Сидел спиной к оскалившейся, едва различимыми клыками сосен, темной пасти леса.

* * *

6.11.2026 г. Москва. Шоссе Энтузиастов д. 38

Он сидел на первой ступеньке передней площадки трамвая, нервно барабаня костяшками забранных в перчатку, пальцев по почти вывернутой с 'мясом' гармошке дверцы. Топоров натурально весь извелся. Срок их рейда подходил к концу, трое поисковиков из его группы, чей 'залаз' в коллекторы хлебозавода он прикрывал, вот-вот уже должны были вернуться, а условный человечек в этом условленном месте так и не появлялся. Топоров злился. Мало того, что сидеть в компании нескольких десятков мертвецов — дело мало приятное, так еще и курить хотелось зверски.

— Жаль, что не придумали противогазов с отводной трубкой для курения и фильтром, типа как у кальяна. Надо будет заказать этому Скворцову-Самоделкину, — он усмехнулся. Хотя окружающая обстановочка не располагала к веселью — валяющийся впереди трамвай, клещами-пассатижами своих двух вагонов смял стеклянную будку остановки вместе с теми, кто был внутри и рядом. Но бывшему инспектору стало весело. Он вспомнил, как ему легко удалось втереться в доверие к двум оставшимся из тройки закадычных друзей. И если Самоделкин-Скво, еще как-то держал его на расстоянии, то Катя, после его рассказов о 'яростной' обороне 'МИРа' от камуфляжных и 'героической' гибели Андрея среди стиральных машин и холодильников, уже не избегала его, как раньше, а наоборот старалась повидаться с ним, может, как с человеком, последним видевшим Андрея в живых.