Ядерная весна

Сжал зубы. Мне нужно стать новым человеком. Я должен быть Евгеном, который тверд как камень. Который может постоять за себя, который знает, как себя вести, который найдет что сказать. С ним больше такого не произойдет. Вот моя сверхзадача. Моя повесть (роман?) будет не писком желторотого пацанчика, жалкого мудачонка, который машет кулаками фонарному столбу! Отныне никаких слюней с барышнями, никакого пьяного нытья. Пора разгрести место для твердости, настоящего мужества и литературы! …Правда, этот подленький скептичный предатель внутри меня веселился по полной программе. Держался за живот, пел гимн Советского Союза, кривляясь. Потом разошелся совсем: показывал хилые мышцы, даже пару раз пукнул подмышками, но я сжался и не поддавался ему. Удавалось не очень хорошо, но и это – лучше, чем ничего.

Залепи ее грязью, дорогой Генри, или дорогой Я, или дорогой еще какой-то хрен с горы. Любая проблема – ерунда, главное, не суетись. Стань уже мужчиной, тебе уже восемнадцать. Я буду трогать затылок, там еще чуть заметен выжженный участок, но с каждым днем он будет зарастать, с каждым днем я буду чувствовать себя все лучше. Я скручу воспоминания о Марине, хотя ее не так зовут, и вообще хватит о ней, наверное, уже. Скручу воспоминания в бараний рог, значит, растопчу их, плюну, забуду, засмеюсь на них, так, что стены содрогнутся, выбьет пробки, да чего там, ну ее…

Ядерная весна

Элина для меня была человеком несомненно талантливым. Я восхищался ею. Ее независимостью и смекалкой. Например, она впаривала пиздюкам – школьникам и первокурсникам – таблетки от радиации по сто двадцать рублей за стандарт, выдавая их уж не знаю за что. А ей они доставались по десятке. Вот вам и математика: сто десять рублей, как с куста. Еще она успевала ходить на учебу, пописывать статьи и бывать на тусовках – последнего я не одобрял, хотя и не говорил ей. Притом что она сама тоже была первокурсницей. Как и я, впрочем, только я не успевал ничего. И еще она была моей девушкой, самой первой. Первой, не считая пары случаев, когда все произошло, как говорится, «на пол-Федора». Но это – не имеет отношения к делу. Я любил Элину, мне хотелось плакать, смеяться, прыгать, падать, расшибиться, сдохнуть и при этом выжить.

– Хотите? – спросила она, когда стало ясно, что пиво скоро закончится, а нам еще надо достичь высот и низин.

И достала таблетки.

Мы с Егором переглянулись. Я никогда не думал, стану ли я употреблять колеса, если представится случай. Полсекунды подумал и решил, что стану.

– Это и есть тарен, просто ничего лучше у меня с собой нет. Да и этого – всего стандарт и еще две. Маловато будет.

– Хорош, – говорю, – маловато! Сколько же их надо съесть? Двенадцать на четверых – маловато?

– Почему двенадцать? – спросила она, – восемь. В стандарте шесть. Шесть и два равно восемь.

Она показала две таблетки на ладони. Положила их на стол, достала пластиковую упаковочку, открутила, высыпала еще шесть штук.

– Было бы по три – в самый раз. Но можно сделать так. По одной выпить. А по одной занюхать.

Егор спросил:

– Занюхать таблетки?

– Ага. Так они быстрее и сильнее подействуют. Надо их растолочь и занюхать, как порошок.

– Это не вредно для здоровья? – спросил я.

Оля издала смешок. Да, тут же была еще подруга Элины – Оля. Вообще-то, Олю я не очень любил, так как подозревал, что Элина изменяет мне с ней.

– Дай какой-нибудь листик, – сказала Элина Егору. Потому что это была его квартира, а, ясно, не потому, что он ей мог нравиться. Это было исключено. Пока Егор искал тетрадку и выдергивал листок, я, Элина и Оля (лучше бы ее с нами не было) выпили по таблетке, запив из бутылок. Егор посмотрел на нас с сомнением, потом тоже выпил таблетку. Элина растолкла мне кучку на листке в клеточку:

– Будешь?

– И масла побольше, – ответил я.

Я был ее парнем, поэтому я тут же снюхал это говнище. Из носа в голову пронесся холодный и сухой торнадо. Но я не подал виду.

– Не, я лучше выпью вторую, – сказал Егор.

– Напрасно, – сказал я ему и показал кулак с оттопыренным большим пальцем.

В туалете я прислушался к себе. Ничего. Тарен пока не действовал. Это хорошо – если они поплывут, я повеселюсь от души. Мой организм сильнее, во всяком случае, алкоголя и плана я могу потребить раза в три больше Егора. Я помыл руки и выпил воды из-под крана. Конечно, я знаю, что из-под крана нельзя пить, но что поделать, так сильно захотелось – и очень срочно, – так что я выпил.

Выходя в коридор, столкнулся с мамой Егора, тупо ей улыбнулся. Не здороваться же второй раз. И проходить мимо нее как мимо пустого пространства мне показалось глупым. Хотя глупо улыбаться было еще глупее. Я зашел в комнату глупого Егора на глупых ватных ногах.

Егор сидел за компьютером. Элина и Оля хихикали о чем-то, сидя на его кровати. «С твоим другом Егором не о чем говорить», – подумал я о своем друге.

– Школьники проникли в кабинет с целью похитить аптечки, – сказала Элина.

– Школьники проникли в кабинет с целью похитить аптечки, – повторила Оля.

И они опять засмеялись. Определить, прикидываются они или нет, я уже не мог.