Ядерная весна

– Зачем реп-артисту выдают женщины? – спросил меня главный интеллигент современной России Иван Смех. – И почему они просто не найдут себе нормального пацана?

Из-за подписчиков, бабы дают тому, у кого больше подписчиков, братиш. Они не держат реп-артиста за мудака и идиота, они уважают его, даже где-то по-сектантски относятся. Женственные девчата, старомодные, выдают как альфа-самцу, главному в секте, члены которой – подписчики твоего паблика. А неженственные, такие, которые уже в уме своем мужиков побороли, создали идеальный веганофеминистский антифашистский мир, эти из тщеславия выдают, да еще, прости господи, видя в тебе рупор, надеясь посеять в твою башку правильную мысль. И здесь сплошная политика, сам видишь, брат.

А нормального пацана для моногамных отношений уже мало кто ищет. Вот я всегда старался, казалось мне, что-то должно сойтись, у меня будут моногамные отношения, и в них я обрету счастье. Но каждый раз ничего не получалось, хотелось другого, все шло не так. Мой папа вообще на меня как на идиота смотрит, не понимает моих страстей по бабам. Так ведь просто все – любишь одну, тебе никто больше не нужен. Нам бы уже к самой истории перейти, что-то затоптались. Я хотел рассказать про четвертую стену, как она неожиданно упала. Мне нужно выйти на улицу, встретить подругу, купить в магазине чего-нибудь сладкого, курнуть, вернуться к беседе.

* * *

Так мы ездим в эти туры, и постоянно кто-то падает в кал. Вроде бы все ведут себя прилично, но один всегда перебирает и превращается в самое слабое звено. Как будто мы все подвержены этому пороку, но ныряем по очереди, то я, то Костя, а иногда и оба, не говоря уже о том, что творилось, когда мы взяли с собой Феликса Бондарева и Максима Тесли – кто-то нет-нет, да и превратится в животное.

Не для этого я становился репером, конечно. В общем-то, я никогда им и не становился, а был всегда. У меня с детства было знание, что я должен писать. Когда дети в детсаду говорили, что хотят стать космонавтами или шоферами (по-моему, в моем детстве это были самые крутые профессии, шофер даже круче, потому что это имело связь с реальностью), я знал, что я – писатель. Мой папа репортер, я не очень понимал, что это значит, но знал, что буду рассказывать истории. Потом увидел, что бывают рассказы, стихи, реп, и каждый раз начинал этим заниматься.

Бонус не приятный, а какой-то обескураживающий.

Помню, как четвертая стена упала. Я выступал в пивном баре в одном из тех городов, в который хрен доберешься. Перед концертом мы продавали книги, и ко мне примостилась девочка с большой грудью, давай что-то спрашивать и отхлебывать мой сидр. А сидр нам с Костей наливали бесплатно, владельцы бара – они были и организаторы. Вот, дело уже близится к концерту, надо поссать. А очередь в туалет большая. Смотрю, что в этой очереди моя девочка-титьки.

– Пусти в толчок, а то мне реп петь надо.

Она говорит:

– А пойдем со мной.

Захожу с ней в туалет. Неловко как-то, люди же в очереди видят, что мы вдвоем идем, но я, уже закрывая дверь, останавливаю жестом руки подозрения, как бы говоря им:

– Ноу сакинг, ноу факинг, онли писинг, онли какинг.

Она, не смущаясь, садится на унитаз, я при ней целюсь в раковину, чтобы время сэкономить. Это очень уютный туалет, чистый, просторный, с большим зеркалом, напротив которого стенной книжный шкаф. С теми книгами, которые вы прочли в юности, а если не прочли, то вряд ли доберетесь до них сейчас. Рэй Брэдбери, Клиффорд Саймак, все эти серьезные парни, которые предупреждали нас, чтобы мы не путали берега. Поссал я, значит, помыл тут хер, поворачиваюсь к девчонке и на секунду ломаю субординацию, она как будто этого и ждала, чтобы авансом дать немного женского тепла, тут же часть меня пропадает у нее во рту. Я смотрю сверху, вижу ее согнутые ноги, тряпочку трусов, ее руку, которая уже – да – гладит мои яйца. Все, хватит, я заправляюсь, она встает, мы не обсуждаем произошедшее. Застегиваюсь и бегу на сцену, я уже на крючке. Черт-те что, говорю себе, руки трясутся, за микрофон хватаюсь, чтобы унять эту дрожь, ведь я же как раз таких вещей хотел избегать, знал же, что реп-культура чревата падением иллюзий относительно человеческих отношений, отвязанным шовинистом сделает самого нежного поэта-андрогина.

Тут спрос тебя превратит в рок-звезду и обезьяну. Запах пиздятины поднимет в воздух, как запах сыра мышь по имени Рокки, а после уронит об пол. Если такие бонусы называть словом «приятный», всю эту психологическую свистопляску, то да, не ожидал даже таких ништяков получить, об этом в школе не рассказывают.

И ведь такое можно проделывать на каждом втором концерте. Поэтому стоит мозгу со скуки захотеть провести туловище по этому обезьяньему маршруту, чтобы в очередной раз воскресить чувство вины, целебное для эго, мозг, не особо брезгуя, берется за дело.

Тут сложно подсчитать. Раз в пятнадцать концертов? В десять? В три?