Ядовитая боярыня

Ему даже показалось, что между стволами мелькает странная лохматая тень — нечто вроде низенького человечка с непомерно длинными руками. Однако потом Вершков напомнил себе, что именно так выглядит леший на рисунке в детской книжке про славян. Воображение услужливо наделило знакомой личиной какой-то вполне безобидный пень.

«Леший может обратиться пнем, — подумал Вадим, нарочно пугая сам себя. — Об этом тоже в той книжке писали».

Ему было одновременно и смешно, и страшновато. Конечно, он не верил ни в каких леших. Но, с другой стороны, в двадцатом веке легко в них не верить. Кругом сплошная цивилизация, шоссейную дорогу слышно практически из любой точки любого леса. А в шестнадцатом — попробуй не поверь, когда вот они, черти, лешие, колдуны и даже древние языческие боги со всех сторон! Так и прут, подумал Вадим. То ли автомобили и выхлопные газы сгубили всю эту нечисть, то ли просто людское неверие.

Хотя, тотчас оборвал он последнее предположение, и в двадцатом веке полным-полно граждан, которые вполне искренне верят в порчу, сглаз, домовых, бабушкино гадание и тэ дэ.

Может быть, некачественно верят? «В старину все было лучше и дешевле», — добавил он иронически и усмехнулся.

— Болото начинается, смотри под ноги, — предупредил его Флор, вторгаясь в мысли Вадима.

Вадим увидел, что мертвая хвоя сменилась под ногами мягким мхом. Изумрудная, ядовитая зелень расстилалась вокруг, сколько видел глаз. Впрочем, видел глаз совсем немного, до края ближайшей прогалины. А дальше — опять ели и чахлые березки с облезлой берестой, точно шелудивые собачки во время линьки.

Они двинулись краем болота.

— Непохоже, чтобы здесь недавно проходила боярская охота, — заметил Флор. — Впрочем, может быть, они выезжали по другую сторону болота. Поглядим. Нам до урочища добраться бы, пока не стемнело.

Шаг за шагом одолевали они болото. То и дело где-то в глубине трясины вздувались и лопались пузыри. Казалось, что болото — древний монстр — вздыхает всей своей гулкой утробой.

Наконец впереди показалось что-то темное.

— Дом, — удивленно сказал Вадим. — Ну надо же! Не врал дурачок Трифон.

— Трифон говорил то, о чем слышал, — отозвался Флор. — А вот нам стоит поглядеть, что там и как. Одних разговоров и слухов тут будет недостаточно.

Они приближались к дому, пробуя дорогу шестами, которые выломали по пути. Несколько раз шест уходил почти целиком — кочки, с виду вполне безопасные, таили в себе смертельную опасность.

Кругом царила полная тишина. Как в склепе.

Затем из-под воды показались бревна.

— Тут была дорога, — сказал Флор. — Видишь? По бревнам ходили, чтобы в воду не ухнуть.

— Вроде бы, недавно, — предположил Вадим, но Флор покачал головой:

— Нет, это старая гать. Вон как затоплена. Она еще долго тут будет, еловая древесина может больше века в воде не гнить.

— Будем заходить в дом? — спросил Вадим.

— А как же! — Флор даже удивился подобному вопросу. — Ты разве не голоден?

— Голоден… — Вадим отвел глаза. — Просто я подумал — вдруг тут какая-нибудь баба-яга обитает или кащей бессмертный?

— Вполне может статься, — серьезно согласился Флор. — Но и с ними потолковать следует. Мы ведь набрались в чужие владения. Не поздороваться с хозяином было бы нехорошо, согласен?

— Согласен…

— А если это люди, о которых Трифон толковал, то они, возможно, видели нашего Недельку и кое-что от него слышали. Нам стоит узнать и это.

— Ладно, ты прав. — Вадим махнул рукой. В самом деле! Чего он боится — бабы-яги? А разве они не добры молодцы, чтобы оную бабу одолеть разными молодецкими трюками?

— Идем, — сказал Вершков. — Покончим с этим делом побыстрее — и в Новгород.

Дом казался заколдованным. Друзья все шли и шли к нему, а он все не приближался и не приближался. Шаг за шагом отступал он от непрошенных гостей, оставаясь все таким же далеким, маленьким и черным, как и в тот миг, когда они впервые увидели его с противоположного края поляны.

Полузатопленные бревна под ногами пружинили, намекая на страшную глубину, которая в любое мгновение была готова разверзнуться под путниками и поглотить их бренные тела. И Вадим представлял себе эту необъятность, в которой навечно законсервировались утонувшие люди, лошади, олени, зайцы какие-нибудь. Все они висят там, опутанные корнями вековых деревьев, и вечно смотрят друг на друга вытаращенными глазами, в которых застыл — до самого Судного дня — предсмертный ужас…

А затем Вершков поднял голову и увидел, что дом наконец увеличился.

— Почти пришли, — объявил Флор.

Они поднялись по двум проваливающимся ступенькам и постучали в дверь.

Ответа не последовало.

— Давай ещё раз, — предложил Вадим. — Может, они глухие? Или спят беспробудным сном после свадьбы?

Флор молча покачал головой. Друзья обошли дом кругом. Никаких признаков живых душ.

— Зайдем, — решил Флор и, пригнувшись перед низкой притолокой, первым шагнул в помещение.

В ноздри ударил сильный затхлый дух. Кругом громоздились какие-то сундуки и бочки — вся влазня была ими забита.