Ядовитая кровь

— Владо, я же пошутил! — голос Джоко стал неуверенным. — Я же не хотел тебя обидеть...

— Никто не хотел, — сказал Влад. — Но за все нужно платить.

Олег остановил машину в метре от скалы, так, чтобы дверцы справа можно было открыть.

— Приехали, — сказал Влад и вышел из машины. — Джоко, ты сам или тебе помочь?

Джоко что-то быстро заговорил по-немецки, сбиваясь, начиная заново. Немец слушал, потом усмехнулся и вылез из машины.

— Он говорить... что я не смогу без переводчик... — сказал Курт Мюллер. — Что он нужен... его не можно высаживать. Не можно?

Влад подошел к краю обрыва, закинул автомат за спину и потянулся.

— Русский вы знаете, я вижу, — задумчиво произнес он. — А сербский язык... Я украинец, поэтому польский, сербский, чешский, словацкий — пойму. Говорить, может, и не выйдет, но, полагаю, местные жители также разберутся. Я же разобрался, когда Джоко позавчера рассказывал своему приятелю, как накануне украл у француза деньги, а неделю назад продал мусульманам ящик патронов. Я не ошибся, Джоко?

Джоко потрясенно молчал.

— Так это он патроны спер? — Столяров обернулся с переднего сиденья к переводчику, недобро прищурился. — Мы, значит, тут все вместе корячимся, начальство уговариваем, чтобы дело замять, а это ты аферы проворачиваешь? И два автомата в прошлом месяце — твоя работа? И видуху в июне у Коляныча — тоже ты?

Джоко, зажмурившись, помотал головой.

— Не ври, — сказал Столяров и вылез из машины, хлопнув дверцей.

Автомат Олежек держал в правой руке, дулом книзу, палец лежал на спусковом крючке, а флажок предохранителя был сдвинут.

— Ты, значит, патроны на прошлой неделе продал, а меня обстреляли три дня назад, чуть не достали, блин! — Столяров открыл дверцу. — Выходи, мерзавец, сейчас я с тобой... Слышь, Мюллер, тебе фотография мертвого серба не нужна? Можно застреленного, а если нужно, то и задушенного? Почем у вас покойничек в журнале?

— Ножом... — сказал Мюллер. — Сильно и широко, чтобы... внутренние части, кровь...

Немец достал из машины свой кофр, извлек фотоаппарат с мощной оптикой.

— На фоне... камень... гросс камень... скала, — немец взвел затвор фотоаппарата. — Вы его режете... я платить... триста евро.

Джоко забился в угол машины и мелко дрожал.

— Триста евро, — разочарованно протянул Столяров. — Триста евро, я слышал, бабы в Германии за эпизод в порно получают. А тут — живого человека зарезать. Ладно, не человека, человечка, но ведь живого... И кровь, кишки, сам вымажусь в результате. Полторы штуки.

— Сколько? — переспросил немец.

— Одна тысяча и пятьсот евро, — Столяров показал вначале один палец, потом растопырил пятерню.

И палец и пятерня у двухметрового Олежки были внушительные, как раз на полторы штуки евро.

— Много... — покачал головой немец. — Восемьсот.

— Полторы, — Столяров не сводил взгляда с Джоко, словно не жуликоватый паренек сидел, скорчившись на заднем сиденье «уазика», а те самые полторы тысячи европейских денег.

— Тысяча, — сказал Курт Мюллер.

Столяров задумался, цыкнул зубом и снова мотнул головой. Немецкая прижимистость явно не вызывала одобрения у старшего прапорщика из Днепропетровска, прибывшего в Косово именно с целью заработать немного денег.

Столяров как раз набрал в грудь воздуха, чтобы еще раз повторить свои «полторы штуки», когда Влад что-то негромко сказал.

— Что? — переспросил, не оборачиваясь, Столяров.

— Что-то тихо, — Влад сказал это спокойно, но его правая рука легла на ствол автомата.

Столяров отвернулся от Джоко и прислушался — где-то вверху выл, заплутав в скалах, ветер. Снизу, из пропасти, доносилось еле слышное шуршание крохотного водопада.

— Ты о чем? — спросил Столяров. — Вроде нормально...

— Собак слышишь? — Влад оглянулся на Столярова. — Тут по прямой до деревни — метров пятьсот. Так?

По дороге, обходившей пропасть и петлявшей между скал, до деревни было еще километра четыре, но напрямую, через пропасть и сквозь расщелину, действительно выходило не больше полукилометра.

— Прошлый раз собак было слышно, — сказал Влад.

Прошлый раз — это месяц назад, когда они сопровождали в деревню и расположенный рядом монастырь какую-то комиссию из ЮНЕСКО. Тогда они тоже останавливались возле этого кармана и... да, вспомнил Столяров, собак было слышно. И все время, пока комиссия слонялась по деревне, собаки не прекращали концерта.

«Хотя, с другой стороны, ну не лают собаки», — подумал Столяров.

Спят. По такой жаре самое правильное — лечь в прохладном месте и поспать. Это куда полезнее для здоровья, чем ездочиться по горам с ненормальным немцем, который, кажется, поверил, что Столяров собирается пустить в расход несчастного Джоко.

Поучить — нужно, иначе парень вытащит из казарм все, что не привинчено или не прибито к полу.

Отдать бы мальчишку в приличные руки... Он же и писать не умеет. Последние годы он больше в стрельбе практиковался. Вот бы к монастырю его приспособить, там главный... как его?.. настоятель — мужик вроде серьезный. Чуть ли не с университетским образованием. Прошлый раз произвел очень сильное впечатление не только на Столярова, но даже и на комиссию.