Ядовитая кровь

— Сидеть! — громко сказал Влад. — Сидеть, терпеть, не дергаться. Сейчас кто-нибудь позвонит. И все отступит на задний план. Сейчас. Сейчас-сейчас, как пелось в известном мультфильме. Там, правда, это пелось в комплекте с «сейчас прольется чья-то кровь...». А это нам не нужно.

Нам нужно, чтобы хоть кто-то позвонил. Хоть кто-то...

— А еще я схожу с ума, — сказал Влад. — Схожу с ума, стал наркоманом, подсел на чудный сатровский цветок. Надо же — привыкание с первого раза. Нет, цветочек полезный, пули отводит, болезни лечит. Вслух разговаривать заставляет. Очень полезная штука. Сны показывает, яркие, цветные, как и положено у шизофреников.

Сны — это очень важно. Кто сказал? Правильно, сатра сказал. Очень важно. Только врут сны. Как там о запорожцах — хрен его знает, а о героической попытке Влада сбежать — соврал сон. Не рухнул тогда Гетьман в пропасть, Хозяин, оказывается, все это время был рядом, ждал, когда следует вмешаться.

И вмешался. Так, чтобы еще раз макнуть обнаглевшего человечка мордой в свое многовековое дерьмо.

Прозвенел звонок.

Влад настолько увлекся разборкой с собственной головой, что кинулся к телефону, хотя звонок доносился от двери.

От двери, никто не стал звонить по телефону, а просто пришел лично засвидетельствовать, так сказать.

Угадать? Руслан, Серый, представитель Серого с бомбой в руке, цыгане, циркачи, решившие передумать... О, экзотическая версия — прибыл сам Каменецкий. Стоит сейчас, волнуется, с бутылкой шампанского и коробкой конфет в руках. Все-таки — первое свидание.

Звонок продолжал звонить, как и положено порядочному, работящему звонку.

Влад взял со стола пистолет, снял его с предохранителя и взвел курок.

— Ну, не открывают — значит, никого нет, — пробормотал он.

Нажал на копку, подождал — иди себе дальше, не расходуй попусту электроэнергию.

Влад направился к двери, осторожно продвигаясь вдоль стены, так, чтобы не нарваться на пулю, если что. Дверь так себе, пулю даже не дернет. Особенно хитрую, бронебойную пулю.

Влад остановился возле двери. В глазок лучше не смотреть, бывали прецеденты. Снаружи виден свет в глазке, когда свет пропадает — можно стрелять, клиент на линию отстрела прибыл.

А то, что чутье ничего не говорит, не предупреждает, так оно за последние два дня вышло из доверия.

— Кто? — спросил Влад негромко.

— Кто-кто... мент в пальто! — ответил Богдан. — Мокрый, злой, не выспавшийся мент. Дальнейшие разговоры через дверь будут считаться попыткой сопротивления при исполнении, огонь открываю на поражение.

Влад открыл дверь, осторожно отпустил курок и поставил пистолет на предохранитель.

— Исполняй, — сказал Влад. — Но так, чтобы поразил.

Богдан сделал зверское лицо, взял Влада двумя руками за плечи, втолкнул в квартиру, захлопнул дверь и рванул на кухню, приговаривая: «Кофе, кофе, горячий кофе».

— Ты здесь какого черта? — поинтересовался Влад, остановившись в дверях кухни.

— Такого, — очень содержательно ответил Богдан, вытаскивая из холодильника кольцо колбасы. — Какого черта меня выдернул из постели Руслан в три часа ночи, такого я и здесь.

Он с хрустом откусил кусок колбасы.

— Снять обувь я даже не предлагаю, — сказал Влад. — Все равно сам будешь мыть полы. Потом. Как только все закончится, так сразу и начнешь.

— Ага, щас! — Богдан еще откусил от кольца, положил его на кухонный стол, прикинул на вес, есть ли в чайнике вода, разжег под ним огонь. — Щас я все брошу...

— Хамишь старшим по званию, — напомнил Влад.

— Ой-ей-ей! Боюсь-боюсь-боюсь! — Богда сел на табурет, протянул руки к чайнику. — Ты знаешь, старший по званию, что плюс шесть — это очень холодно. Особенно под дождем, в хлипких туфлях и посреди ночи.

— Знаю. И еще знаю, что не велел ко мне приходить. Позавтракал бы в другом месте.

— Да? Полагаешь, что те, кого я будил в интервале с трех тридцати до пяти пятнадцати, были в безумном восторге от моего появления? Знаешь, чего я наслушался за это время? Это от, казалось бы, утонченных, интеллигентных людей. Один раз даже от женщины. В полупрозрачном пеньюаре на голое тело. Она меня материт, а стою и не могу выбрать — текстом наслаждаться или спросить, на хрена она лобок елочкой выстригла. — Богдан помотал головой. — Где моя колбаса?

— На столе, у тебя за спиной. И ее можно очистить.

— Ага. Обязательно. Сама очистится. — Неестественно выгнувшись, Богдан взял со стола колбасу. — Ты не будешь? Нет? Тогда я доем, ладно?

— Там в холодильнике еще пельмени лежат замороженные.

Богдан замер с колбасой перед открытым ртом:

— Вот это сейчас была шутка?

— Констатация.

— Я так и подумал. — Богдан снова откусил. — Прикинь, художники и художницы. Служители Мельпомены, мать их так.

— Не Мельпомены, — не согласился Влад, достал из шкафа кофе и сахар. — Не помню, как там про живопись, но точно не Мельпомена.

— И хрен с ней, скажу я тебе! Мельпомене было бы стыдно за таких служителей. Выношу я, значит, ногой дверь в студию...

— Ты на телеканал вломился?

— В студию, бестолочь, в место с большими окнами, где художники рисуют.

— Понял.